Лиана хрипло расхохоталась, перевела дух, что-то объяснила троим грекам.
Теперь хохотали все — кроме Габузова, естественно. Тот лишь переводил растерянный взгляд с одного на другого.
— Уф-ф! — Лиана отдышалась. — Ну ты, Сережа, юморист… Две тысячи драхм — это за час, не за сутки. Здесь по часам считают. Здесь ведь не гостиница, а совсем наоборот… В общем, сам догадался, что здесь. Два часа ты оплатил, теперь, будь любезен, отплати еще одиннадцать. Тридцать восемь минут хозяин тебе прощает… Двадцать две тысячи. Сто «бакинских», короче. А винище можешь забрать с собой, ты его оплатил…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
БИНДЮЖНИК НИЗКОЙ КВАЛИФИКАЦИИ
Первые лучи утреннего солнца застали Сергея Эдуардовича Габузова сидящим на бетонной тумбе возле пыльного апельсинового дерева. Перед ним раскрывался роскошный вид на гавань, залитую утренним солнцем. Вот только российскому адвокату сейчас было не до видов: он тихо стонал, раскачиваясь и обхватив голову руками.
«Вот и съездил господин защитник в Европу! Посетил, так сказать, колыбель цивилизации… И что теперь прикажете делать? Идти в посольство, просить помощи в доставке ограбленного в публичном доме российского туриста на родину? Или в аэропорт — ждать халявного «евротакси» на Хельсинки?… Ну, дотуда положим, хватит, а дальше, до Питера?… Или все-таки предпринять последнюю попытку добраться до Тер-Петросянов, до Самсут? Ведь все неприятности, происшедшие с ним, не отменяют той опасности, что грозит ей… Что делать?… А также — кем быть и кто виноват? И есть ли в данную минуту на белом свете кто-нибудь несчастнее его, адвоката Габузова из Сейнт-Питерсберг-Раша?»
Прерывистые стоны, доносившиеся откуда-то из-за апельсинового дерева, подсказали, что на последний вопрос, возможно, имеется утвердительный ответ.
Сергей встал, обошел дерево — и обомлел…
Под сенью апельсиновой листвы, скорчившись и держась за живот, лежал темнокожий матросик Жора. Но… в каком виде!
Пижонский кремовый костюм изгваздан до неузнаваемости, на почти оторванном рукаве зияла громаднаяч прореха, золотистый бадлон перепачкан кровью и еще чем-то. А когда Жора поднял голову и посмотрел на Габузова мутным, непонимающим взглядом, стало видно, что физиономия его украшена двумя здоровенными фингалами и запекшейся ссадиной на скуле.
— Привет, морячок, — Габузов протянул руку, помогая Жоре подняться…
— Какая мерзость! — мрачно ответствовал Жора, высосав последние капли из предложенной Сергеем бутылки с мастикой. — Но хоть начинаю соображать, на каком я свете… Слушай, откуда ты взялся, а? Мы же вроде в аэропорту разминулись… Или не разминулись?