Еще и
лекции
читает,
умник.
--- Скорее,
предупреждаю
отчаянные
попытки сопротивляться,
портить мне
настроение и
тому
подобные
неразумные
действия. Скажу
честно,
безрассудные,
слишком
многое о себе
возомнившие,
избалованные
до крайности
дети выводят
меня из себя. Ты
выглядишь
неглупой, что
несколько
успокаивает, надеюсь,
не только
выглядишь. Не
хочу применять
Клиадру,
учитывая
обстоятельства,
тебе
небезызвестные.
А если
забыла,
напомню:
смерть тоже
снимет Блок,
только чуть
раньше и не в
тех условиях,
которые
идеальны для
нас. И мы
справимся, можешь
не
сомневаться,
но хочется
верить, не придется.
Зато ты – нет,
определенно
не справишься.
Очень
хотелось
«сказать» что-нибудь
едкое, но
сочинить
достойный
ответ не
получилось –
мешала
воющая
собака перед
глазами. Вот
и вернулась к
тому, с чего
начала.
В бессилии
я стянула
покрывало
прокаженной
с головы,
закутавшись
в него, чтобы
хоть немного
согреться, и
уставилась
на темные
каменные
громады за
окном.
Предупреждает
он, ну
конечно.
Уязвила его
самолюбие,
вот и начал
оправдываться,
вроде
«категория –
это еще не
все». Павлин
самодовольный.
Холодно как.
Ветер жутко
шипел, гудел,
клокотал
где-то там,
будто ветром
никогда и не
был. Среди
этих
стенаний
отчетливо
слышались чьи-то
безутешные
вопли и
жуткие
завывания
умалишенных,
хотя я и
понимала,
что, не
считая нас
двоих, вокруг
за сотни,
если не
тысячи,
километров
не было ни
души. Во
всяком
случае,
живой. Эм-Деборо
явно не любили
общество
себе
подобных
лирен, раз
поселились в
такой глуши.
Да и пейзажи
вокруг разнообразием
не
отличались: горы
и снег, снег и
горы. Может,
здесь вполне
неплохо
отдыхать от
столичной
суеты, но
жить – вряд ли. Это
в кабинке
было светло и
почти уютно,
а вот за ее
пределами
властвовала
совершенно
другая
атмосфера,
окунувшись в
которую рискуешь
повеситься
через неделю.
Стянутые
ледяными
корсетами
массивные глыбы
проплывали
мимо подобно
призракам,
растворяясь
в темноте,
чтобы вновь
появиться впереди.
Они как будто
не сводили с
меня глаз,
провожая голодными
взглядами,
беззастенчиво
наблюдая
из-под
снежной вуали.
Липкий
бездонный
мрак
погружал в
гипнотическое
оцепенение. Чем
дольше я
смотрела в
его
бесформенные
зрачки, тем
сложнее
становилось
отделить
себя от многоликой
пустоты.
Далекие
воющие голоса
цеплялись за
неповоротливые
мысли, заполняя
собой все
свободное
пространство
в голове. Они
делились
своими
страданиями,
хотя я и не
могла
разобрать
слов, только
боль и страх без
надежды на
избавление. Тут
же испарились
остатки
недавнего
воодушевления,
а вместе с
ними и желание
что-то
делать,
куда-то идти,
к чему-то
стремиться,
сопротивляться,
бороться да и
просто жить дальше.
Как если бы в мире
исчезло все,
кроме
воздушной
повозки и
подвешенных
в пустоте
снежных пирамид,
а значит, все
изначально
бессмысленно,
безнадежно,
бесперспективно.
Вечный холод.
Вечная тьма.
Вечное
одиночество.