Я
поднималась
вверх, живая,
пусть всего
наполовину,
но никто не
бросился
навстречу. Скорее,
наоборот:
все,
способное
двигаться, моментально
разбегалось
при виде
меня. Нет. При
виде Эстеллы.
Они тоже
чувствовали
Инопространство
за спиной лэ
Деборо. И по
каким-то
причинам
боялись его
больше, чем
места своего
заточения.
Я
поднималась
вверх, минуя
расступающиеся
каменные
массивы, мимо
исторгнутых
ими, рычащих,
скулящих, сопящих,
визжащих,
пыхтящих,
ревущих, но
чаще молча
наблюдающих
существ.
Узники бесконечных
лабиринтов,
выдерживая
определенную
дистанцию,
двигались за
мной. Я попыталась
докричаться
до Эстеллы,
но та не внимала
предупреждениям.
Ей было все
равно. Ей
нужно только
выбраться
отсюда и
подождать,
пока
последняя
линия моей
обороны падет
под натиском
боли и
страха. Ей
плевать на
условия, на
чудовищ,
выбирающихся
из бездны
вместе с ней,
на кровавую
резню,
которую они
устроят,
попав в мир
живых, на
беспомощных
лирен, не
ведающих, как
уничтожить
многоликий
кошмар,
дремавший
тысячи лет
глубоко под
землей.
Я
поднималась
вверх так
долго. И
выбралась-таки.
Но не на
поверхность.
Еще нет.
Огромный
зал
рассекали
сотни
раскаленных
цепей
барьера.
Эстелла
прошипела
несколько
проклятий и
остановилась.
Что-то помимо
плетений не
пропускало
ее дальше,
удерживая
внутри
пылающей
Клиадрой
клетки. Я же
не верила
глазам,
упрямо
показывающим
какое-то
выжженное
поле боя
мифических
многотысячных
армий.
Обугленные,
частично вплавленные
в мутное
стекло
останки
глашатаев,
ацефалов,
гигантских
волосатых
змей… уму непостижимо,
но химер,
гигантов и
монстров, не
подходивших
ни под одно
известное
мне описание.
Трупам не
было числа,
они устилали обломки
пола подобно
ковру,
подобно
десятку
наложенных
один на
другой
ковров.
Потом
среди
всполохов
синего
пламени я
увидела
Лэйкера. Увидела
то, что
никогда бы
Лэйкером не
назвала без
взгляда
Эстеллы,
никогда бы не
отличила от
дымящихся
тел внизу:
непропорционально
тощее
звериное
тело,
передвигающееся
по
совершенно
нелогичной,
неразумной,
непредсказуемой
траектории,
как раз в
этот момент
вырывало
жуткими
когтями глаз
из того, что я
приняла бы за
стену или
груду камней.
Вырывало
хищно, с
видимым
удовольствием
выскребая по
кусочкам.
Быстро
покончив с
глазницей,
оно
повернулось
ко мне. Глаза
Лэйкера затягивали
двумя сапфировыми
огненными
воронками,
лицо
исказилось
до
неузнаваемости,
тонкие, почти
невидимые
губы
разошлись в оскале,
демонстрируя
два ряда
острых зубов.
Чудовищный
облик
ежесекундно
расползался
темным
маревом и
вновь
собирался в
прежнюю
форму, не
отбрасывая
теней.