— Здравствуйте, — сказал полицейский, — мне пожаловались, что вы очень громко поёте.
— Разве это громко! — возразил Лёня.
— Хозяин сказал, что вы мешаете отдыхающим.
— Мы думали, что песни входят в плату за ночлег, иначе остановились бы в другом месте.
— Откуда вы приехали?
— Из Миннеаполиса.
— А до этого?
— Из Советского Союза.
— Давно?
— Год назад.
— И как вам здесь нравится?
— До сегодняшнего дня очень нравилось, но теперь мы видим, что Америка не такая уж свободная страна. У нас даже КГБ не запрещало петь в лесу.
— А вы пытались?
— Много раз.
— И вас за это ни разу не привлекали?
— Привлекали, но не за это.
— Расскажите.
— Может лучше пропеть?
— Нет, расскажите, тогда я разрешу вам продолжать концерт.
Лёня посмотрел на жену, но она только пожала плечами. Она слышала эту историю много раз.
— Я работал тогда в НИИ, — сказал он, — и имел глупость откровенно высказывать свои взгляды. Однажды меня вызвал начальник Первого отдела. Так официально назывался у нас представитель Организации. Состоял отдел из одного человека — начальника, остальные работали по совместительству и отчитывались ему так, чтобы их никто не видел. Офицер, который вызвал меня, вёл себя, как типичный пахан. Когда я вошёл, он сделал вид, что разговаривает по телефону. Я уселся напротив. Он тут же закончил разговор и хорошо поставленным голосом сказал:
— Нам стало известно, товарищ Портнов, что вы выражаете недовольство политикой Советского Союза. Это правда?
— Спросите тех, от кого вам стало известно, — ответил я.
— Значит правда, — констатировал он, — так вот мы вам этого делать не советуем, иначе у вас могут быть большие неприятности. Вы меня поняли?
Я его прекрасно понял. Я знал, что они делали с неугодными людьми. Мне стало жутковато, но я пересилил себя и, стараясь оставаться невозмутимым, спросил:
— Вы за этим меня вызывали?
— Вы меня поняли? — переспросил он.
Я ничего не ответил.
— Значит, поняли, это хорошо, в таком случае вы свободны.
Он не сказал «пока свободны», но по интонации это было очевидно и после разговора с ним я две ночи не мог заснуть. Я стал гораздо осторожнее и вместо того, чтобы высказывать своё мнение, стал чаще прислушиваться к мнению других. Я хотел понять, кто на меня накапал. Выяснить оказалось несложно. Стукачом оказался мой сотрудник, которого несколько раз посылали в заграничные командировки. Тогда Советский Союз находился за железным занавесом и попасть из него в страну свободного мира да ещё за казённый счёт простым смертным не удавалось. Кроме того этот человек всегда участвовал в обсуждении последних фильмов и книг и вызывал собеседников на откровенность. Звали его Валерий Ильич Власов, а я называл его Ильич Третий. Юмор здесь заключался в том, что основателя советского государства звали Владимир Ильич Ленин, это был Ильич первый, в наше время страной правил Леонид Ильич Брежнев, это Ильич второй, ну а мой сотрудник Валерий Ильич, инженер средней руки и стукач, был Ильич третий. Вообще с отчеством Ильич у меня начались проблемы после рождения младшего брата. Его назвали Володей и несколько лет спустя, на годовщине свадьбы наших родителей я в присутствии всех гостей сказал, что если бы моего отца звали Илья, то у него было бы два сына Владимир Ильич и Леонид Ильич. Это казалось мне очень остроумным, но отец меня выпорол и велел держать язык за зубами.