Я терпеливо дождался окончания разговора. Надежда Алексеевна после него стала как-то более задумчива и сосредоточенна. Она, казалось, забыла, что шла переодеваться, и, вновь вернувшись к креслу, закурила сигарету. Я примерно догадался, от кого был звонок, но, чтобы снять сомнения, задал вопрос:
— Это звонил ваш сын?
— Что? — рассеянно отозвалась Надежда Алексеевна. — Да-да, это Ярослав. Теперь еще и за него душа болит!
— А что с ним, где он?
— Да просто ушел жить на свою квартиру! Говорит, что хочет теперь быть один, жить самостоятельно… Господи! Да какая в его возрасте может быть самостоятельность! — всплеснула она руками.
Я невольно еще раз хмыкнул про себя. По-видимому, парня воспринимают здесь как несмышленого младенца, нуждающегося в постоянной опеке. Интересно, к чему приведет его житье-бытье в одиночку…
— А у Ярослава есть своя квартира? — поинтересовался я.
— Да, теперь есть, — вздохнула Скоробогатова.
— Почему теперь?
— Да она у него всегда и была. Я просто не так выразилась. Это старая Жорина квартира, Ярослав там всегда был прописан, но не жил, потому что сами понимаете, кто его туда отпустит?
— А теперь он стал самостоятельным и хочет жить отдельно?
— Да, — раздраженно ответила Надежда Алексеевна, сминая окурок в пепельнице.
— Надежда Алексеевна… — я внимательно посмотрел женщине в глаза. — Скажите, а ваш муж оставил завещание?
В глазах вдовы отразилось замешательство.
— Не-ет, — протянула она. — А зачем? Он совершенно не собирался умирать! Ему же было всего пятьдесят четыре года!
— То есть все нажитое имущество, включая деньги, достаются вам?
— Уж не хотите ли вы сказать, что это я убила собственного мужа? — взвилась Надежда Алексеевна.
— Что вы, конечно же, нет! — как можно убедительнее проговорил я. — Просто мне важно знать все обстоятельства.
Надежда Алексеевна проворчала что-то себе под нос, потом вдруг спохватилась:
— Да, я совсем забыла, что заставляю вас ждать. Сейчас, сейчас… Я только переоденусь, и поедем.
Я же в своих мыслях вернулся к Астахову — он сейчас был главной фигурой в деле. Что и говорить, компромат на депутата в период предвыборной кампании — это дело серьезное.
* * *
— Тут ничего нет! — растерянно произнесла Надежда Алексеевна, вороша носком ботинка разрытую землю. — Может быть, не здесь? — обернулась она ко мне.
Я только пожал плечами, а стоявший за моей спиной эксперт Черновицкий, сдвинув брови, досадливо произнес:
— Да здесь, здесь… Самому тупому барану понятно, что все это было здесь, — он сделал акцент на слове «было».
— Но ведь теперь нет! — воскликнула Скоробогатова.