А бывает — мозг работает с чеканной четкостью, и в последние секунды ты просчитываешь ситуацию до конца и в примирении с неизбежным черпаешь неизмеримые силы.
Холодные и острые «зубы» канцелярской игрушки сомкнулись, еще не причиняя боли, на козелке уха.
— Слушай внимательно, — сказал лейтенант Кашуку. — Проси!
«Уоки» ткнули чуть ли не в зубы. И Верещагин понял, что получил оружие.
Месть была его единственным утешительным призом. И не такой он был человек, чтобы отказываться от этой возможности.
— Кашук! — Арт собрался с силами, чтобы говорить как можно четче: радио искажает звуки. — Это я, твой командир, Артемий Верещагин, первая горноегерская… И я приказываю тебе…
…В конце концов, миллионы людей прокалывают уши. Говорят, там мало нервных окончаний.
— Сделай так, чтобы они не ушли отсюда живыми!
Клац!!!
Последние слова он почти выкрикнул: перед глазами разорвалось красное, сердце прыгнуло к горлу, рывок, хруст…
Рядового Анисимова вырвало.
— Это первая просьба, — сказал в микрофон «уоки-токи» Палишко. — Не отключишь через десять секунд — будет вторая. Совсем другая, ты мне поверь… Он тут очень быстро перестанет героя играть.
Мать твою так… Что же будет, если пацан доберется туда, где много нервных окончаний? Вывернутые руки ныли, поперечины сиденья врезались в зад. Придумали же кресло, скоты… Дизайнеры, чтоб их…
Прикосновение стали к груди.
Что Кашук понял из сказанного? Так ли он понял?
— Ну что, козел? — сказал Палишко. — Что, мудила? Помнишь, как ты ходил тут и задирал нос? Все вы тут задирали нос — и твой грузин, и твой татарин… Думаете, лучше нас, белая кость, да? Вот теперь ты покричишь, а они послушают…
Самое трудное, подумал Арт, — это говорить четко и связно. И говорить то, что нужно.
— Товарищ лейтенант… Сергей… Палишко… гордость советской армии и сто второй вэдэвэ… Слушай…
— Ну?
— Насчет стройбата — я был не прав… Я так думаю — ты не доживешь до следующего утра.
— Посмотрим, блядь, кто не доживет.
Он увидел, как сузились глаза херувимчика — за миг до того, как маленькие стальные челюсти снова щелкнули.
На этот раз пацан сделал все медленно…
Арт выдохнул, чтобы не оставить себе воздуха на стон — но недооценил свои легкие. Воздух там остался. Там его оказалось до черта…
— М-мразь краснопузая… смершевский выблядок, баггер, хер ты получишь, а не аппаратную, лейтенант Палишко… — Щелчок, рывок…
— Кашук, убей этих ублюдков! Прикончи их! — Он не знал, удалось ли ему это произнести. Он не знал, жив ли Кашук и слышит ли. Но прокляни Господь его душу, если он услышал — и не понял.