Ее тело дрожало от усталости.
— Мне действительно очень жаль.
— Этого недостаточно.
— А что я могу сделать, чтобы исправить положение?
— Ничего. Чем больше я думаю об этом, тем сильнее убеждаюсь в том, что вас надо бы посадить в тюрьму на пару лет.
— Зейл!
Но он был неумолим:
— Вы понимаете, что совершили преступление?
— Я не думала, что мне придется ехать сюда. Я не соглашалась на это…
— И все же вы приехали.
Ханна беспомощно пожала плечами:
— Я продолжала верить, что Эммелина вернется, и тогда мы снова поменяемся местами, и все.
— Но это же преступление! Въехать в страну обманным путем, находиться в ней под чужим именем, вмешиваться в государственные дела. По любой из этих статей вам дали бы суровый приговор, но вы нарушили все три! — Он покачал головой. — Как вы могли?
— Я не знаю. — Ханна чувствовала себя ужасно. — Мне нет оправдания. Я просто идиотка. Сразу же как я приехала сюда, я знала, что будут неприятности, но я не знала, как положить конец этой игре. И вы сразу же мне понравились. Я влюбилась в вас…
— Не надо об этом.
— Но это правда. Я влюбилась в вас с первого взгляда, хотя и знала, что вы собираетесь жениться на Эммелине. Но она не приезжала, и поэтому я не могла уехать отсюда.
— Поэтому вы решили остаться и изображать принцессу, думая, что никто не узнает правду?
Она закусила губу. Да, именно на это она столь наивно надеялась.
— Подумать только, я почти влюбился в вас. В обманщицу, самозванку! Боже мой, я даже спал с вами…
— Вы не можете винить меня в этом. Вы и сами хотели этого…
— Да, потому что я принимал вас за мою невесту и не знал, что вы — американка, решившая поразвлечься, изображая принцессу.
— Но это не так. Я не хотела предавать вас или Эммелину…
— Но вы это сделали. Более того, вы легли со мной в постель и получили удовольствие. — Он подошел к ней, схватил ее за волосы и поднял ее голову вверх. — Правда?
Ее челюсти сжались, и во взгляде вспыхнула немая ярость. Зейлу это понравилось. «Пусть она злится, — думал он. — Пусть страдает. Пусть почувствует хоть десятую долю моего стыда и боли».
Зейл отпустил ее, чувствую отвращение к ней, к себе, ко всей ситуации.
— Так где же сейчас Эммелина? — спросил он, отступая. — Почему ее нет здесь?
— Я не знаю. Она мне не сказала.
Он отвернулся и подошел к окну, за которым мерцали огни города.
— Я позвоню ее отцу и расскажу обо всем. Надо будет сказать гостям, что свадьба отменяется.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Да. Можете уезжать. — Зейл говорил, стоя спиной к Ханне. — Чтобы утром вас здесь не было. И чтобы я вас больше никогда не видел.