— Даю вам слово.
Последовала еще одна пауза, после чего мистер Оппенгейм произнес:
— Деньги взял я.
Мистер Меламед молчал — главным образом потому, что не знал, что сказать. Вероятно, следовало бы праздновать победу, ведь вор был разоблачен. Но если то и была победа, то радости она не принесла.
— Прошу вас не доискиваться причин, толкнувших меня на это: они не имеют никакого значения, — продолжал мистер Оппенгейм. — Поговорим лучше о том, как вернуть деньги мистеру Лиону. Сейчас у меня при себе двести фунтов. Думаю, к вечеру я достану еще триста. Если вы можете ссудить меня недостающими пятьюстами фунтами, я приложу все усилия, чтобы вернуть их вам в течение трех лет.
— Вы вложили деньги в какое-то предприятие? Поэтому не можете вернуть их?
— Простите, но это все, что в моих силах, и больше я ничего не могу сказать.
— Хорошо. Я подготовлю договор займа к тому времени, — как вы придете с деньгами на наш постоялый двор.
— И… мистер Меламед, я знаю, не мне сейчас предъявлять требования, но прошу вас об одном: не рассказывайте мистеру Лиону ничего, пока не уедете из Манчестера.
— О чем, Джейкоб? О чем он не должен мне рассказывать?
Собеседники обернулись к дверному проему, где стоял мистер Лион.
— Вам нездоровится, мистер Лион. Думаю, вам лучше вернуться на постоялый двор вместе с мистером Меламедом.
— Джейкоб, что ты скрываешь от меня?
Молодой человек посмотрел на мистера Меламеда, но тот молчал. Тогда мистер Оппенгейм проговорил:
— Я сожалею, что разочаровал вас, мистер Лион. Вы получите деньги сегодня же вечером. А теперь прошу вас обоих покинуть мою лавку.
Мистер Лион, не отрываясь, смотрел на огонь камина. Его нетронутый ужин стоял на столе.
— Вы, верно, считаете, что я глупец, раз так огорчился? — спросил он мистера Меламеда, который и сам едва прикоснулся к еде.
— Во всяком случае, деньги вернулись к вам. Вы должны быть благодарны и за это.
— Но он был мне как сын! Я делал для него все, что мог. Я хотел, чтобы он добился успеха. Стоило ему лишь попросить — я дал бы ему денег, а не будь у меня денег — взял бы ссуду, как если бы ко мне обратился родной сын. Если он нуждался в деньгах, почему же он просто не попросил меня?
— Не знаю. Но экипаж прибудет через несколько минут, — сказал мистер Меламед, взглянув на часы. — Вам надо поесть, мистер Лион, нас ждет долгий путь.
Тяжелая поездка сказалась на здоровье мистера Лиона. Но силы его подорвала не только утомительная дорога. Предательство мистера Оппенгейма глубоко потрясло его; он решил, что никогда больше не сможет доверять людям.