— Ну да, — с иронией согласилась Сесили. — Только я сомневаюсь, что в моей семье или в высшем свете найдется много людей, которые с вами в этом согласятся.
Лукас не мог сейчас вести светскую беседу, поэтому коротко ответил:
— Действительно. — Потом добавил, уже мягче: — Я уже получил согласие вашей мачехи.
Глаза Сесили затуманились — возможно, она вспомнила, по какой причине ее отец не в состоянии исполнить эту роль.
— Меня не удивляет такой ответ. Думаю, она считает вас выгодной партией.
Лукас от неожиданности рассмеялся.
— Ну, так далеко я бы не заходил, — сказал он. И снова посерьезнел. — Но я сообщил леди Вайолет, что в сложившихся обстоятельствах нам, вероятно, лучше пожениться раньше, чем позже. Я считал, у вас должна быть уверенность, что если с лордом Херстоном случится худшее, вам не придется полагаться только на милость вашего кузена. Подозреваю, что это было одной из причин, по которым вы хотели выйти замуж за члена Египетского клуба, не так ли?
Сесили кивнула:
— Да, это так.
Некоторое время она задумчиво молчала.
Она совсем не удивилась, когда мачеха попросила ее прийти в гостиную. С тех пор как они с Лукасом расстались у ее дома, она ждала этого приглашения ежеминутно. Она возражала не против предложения Лукаса как такового. То, что прошлой ночью между ними исчез последний барьер в буквальном и фигуральном смысле, само по себе было почти равносильно предложению пожениться. Тот факт, что она просто не принимала навязанные обществом взгляды на то, что губит и что не губит женщину, был всего лишь еще одним барьером, который Лукасу предстояло преодолеть на пути к ней. Нет, соображения, по которым Сесили не хотела принимать его предложение, были иными, более эгоистичными и сиюминутными.
— Да, я действительно хочу иметь собственный дом, — сказала она. — Возможно, мое признание вас удивит, но я даже хочу иметь семью, мужа, детей. Но я никогда не стремилась выйти замуж только из этих соображений. Я надеялась выйти за человека, который будет разделять мои научные устремления. За мужчину, который будет поддерживать меня в работе, а не возражать против нее, как мой отец.
Сесили судорожно комкала в руках носовой платочек. Она пыталась говорить спокойно, скрывая волнение, но нервная энергия бурлила в ней. Она всмотрелась в лицо Лукаса, пытаясь угадать его мысли, но оно сохраняло прежнее непроницаемое выражение.
— И вы думаете, я не буду поощрять ваши занятия египтологией? — Пронзительный взгляд голубых глаз Лукаса словно обвинял Сесили в недоверии к его словам. — Вы думаете, меня раздражает ваш ум, ваши способности к языкам и умение переводить?