Он наклонился, чтобы поцеловать жену в щеку.
— Мы закончили рано, и я решил отвезти тебя домой в экипаже.
Между бровями Сесили залегла складка.
— Зачем мне нужен экипаж? До Уинтерсон-Хауса всего две улицы.
Лукас выразительно приподнял бровь:
— Мне казалось, мы с тобой договорились, что ты будешь больше отдыхать. Из-за… э-э…
Лукас старался говорить уклончиво, и это вызвало у Сесили улыбку.
— Они знают.
— А-а. — Казалось, герцог был разочарован, словно ему нравилась некоторая таинственность. — Ну что ж. Я думаю, в твоем деликатном положении тебе нужно стараться беречь себя.
Когда Лукас упомянул о деликатном положении, у него немного покраснели кончики ушей. Джульет и Мэдди заулыбались, но Сесили слова мужа не очень понравились. Она нахмурилась:
— Лукас, я не хрупкий цветок. Я вполне способна дойти пешком отсюда до…
Он заставил ее замолчать, закрыв рот поцелуем. Сесили, вздохнув, сдалась:
— Ну хорошо, я поеду. Но предупреждаю: если ты собираешься этим заниматься все девять месяцев, у тебя будет очень сварливая жена.
— Любовь моя, — Лукас подмигнул Джульет и Мэдлин, — если ты будешь меня бранить, я буду считать себя счастливым человеком.
Как только они сели в экипаж и оказались наедине, Сесили спросила:
— Ты это серьезно говорил? То есть ты считаешь себя счастливым человеком?
Он снова крепко поцеловал ее в губы.
— Дорогая моя, я тебя люблю и считаю день, когда мы поссорились возле Египетского клуба, самым счастливым в моей жизни.
Глаза Сесили наполнились слезами.
— Правда?
— Абсолютная!
Лукас поцеловал ее веки и кончик носа.
— И я тебя люблю. Знаешь, я считаю тот день, когда ты заговорил со мной возле Египетского клуба, самым счастливым днем моей жизни, — прошептала Сесили.
Лукас наклонился и прошептал, касаясь губами ее шеи:
— Тогда у нас нет выбора. Мы должны объединить наши усилия и стать счастливыми вместе.
Сесили ответила с энтузиазмом, но слов было не разобрать.