– Стоять! Держи!..
Парнишка впереди попытался сбежать. Пригнувшись, неожиданно шустро рванул в просвет между бойцами. Получив пинок от мгновенно среагировавшего солдата, кубарем катится по земле.
Укол электрошокером выгибает тело дугой, в клетку его уже относят.
Получив пинок под зад, влетаю в предназначенный для меня отсек.
– Спиной к прутьям, животное! Протянуть руки назад. Быстро!
Прижимаюсь к нагревшейся, выкрашенной желтой краской решетке. Щелчок кусачек… руки свободны.
* * *
Клетки размером два на три метра, в высоту два. В углу пованивающая дырка параши. Расставлены в несколько рядов, с промежутком в пару метров, сверху, немного спасая от солнца, на шестах натянута выгоревшая маскировочная сеть. Еще от жары помогает легкий, постоянно дующий со стороны жилого городка ветерок. Судя по солнцу, северо-восточный. Он подсушивает выступающий пот, немного охлаждая кожу. Пол в клетке из толстого пластика, делающегося очень скользким, когда проходит помывка.
Моют раз в день, вечером, из шланга прохладной, идущей под большим напором водой. Если повезет, можно незаметно глотнуть. Мне не повезло – замечен надзирателями, теперь несу наказание. Наказание – это натуральная, состоящая из двух половинок литой пластмассы, тяжелая колодка. Отверстие для шеи, еще два для рук. Затекаешь в ней уже через полчаса, через два хочется стонать от боли. Стонать нельзя – добавят час. За попытку напиться положены четыре. Есть срок и больше, шесть: за разговоры, но меня так не наказывали ни разу.
Наказывают за все. Плохо вылизал пластиковую миску с безвкусной переваренной размазней, недостаточно быстро выполнил распоряжение надзирателя, заснул днем… А ночью спать невозможно – регулярно по глазам бьет мощный луч ощупывающего клетки прожектора. Спать положено только на спине, если ляжешь на бок или живот, будешь… понятно.
Сколько же мне осталось? Преодолевая тянущую, изматывающую боль, наклоняюсь и смотрю через желтые прутья на заметно удлинившуюся тень. Еще не меньше получаса. Чтобы время шло быстрее, лучше думать.
Помыслить есть о чем.
Итак, это не мой мир и не мое тело. Звучит бредово, но имеется масса доказательств. Не только реалии вроде застенков в духе Гуантанамо.
Русский, привычный вид обезлюдевшего города, язык общения пленников, растительность, изредка прилетающие птицы… это юг России, может быть, восточная Украина. Оккупированная страна. Оккупанты говорят на английском, все сплошь белые, западного типа, рослые, ухоженные люди. В пользу чужого мира говорит полное отсутствие негров, латиносов и азиатов.