– Смотри.
Одна из иконок сверху – вызов переводчика. Солдат читает:
– Май нэйм… Нет, не может быть!
– Может, Мар. И ты только что проиграл пари.
– Дайте, я проверю!
Планшет опять у меня.
– Животное, ты меня понимаешь?
Печатаю: «Да», поворачиваю аппарат. Док касается иконки перевода.
– «Да, сэр», скотина!
Немедленно добиваю требуемое, сам жму перевод. Врач забирает планшет.
– Твою мать! Дикий умеет пользоваться компом!
– Не обязательно дикий, Мар. То, что он находился среди них, еще ни о чем не говорит. Полтора года назад наши войска разгромили целый компьютерный центр Подполья, пусть и с устаревшей техникой.
– Помню. Тогда еще ликвидировали Серого. Но это произошло за полтыщи миль отсюда!
– У него было время добраться до наших мест. И где-то по дороге он потерял способность говорить. Такое бывает от сильного нервного потрясения.
– Док, вы о нем говорите, как о человеке.
– Как о разумном животном. И, между прочим, категории «А», что уже наверняка. Ладно, вернусь к нему позже. Очень интересный случай.
Врач поворачивается ко мне, произносит на русском:
– Теперь ты «А-пять-три-один». Запомнил, животное?
Часто киваю.
Солдат внезапно тычет поставленным на минимальную мощность шокером. Падаю на пол.
– Имя, животное?
Боль и страх заставляют соображать быстро. Рисую пальцем на полу камеры: «А531».
Док довольно усмехается.
Они переходят в соседнюю клетку, а я обессиленно приваливаюсь к прутьям. На органы разбирать не станут, это уже хорошо. А что будет дальше?.. Увидим.
В следующей клетке не настолько понимающий и запоминающий пленник. Или солдат решил сорвать злость за проигранное пари. Уже четыре укола электрошокером, разбавленные пинками. Заметил одну особенность – здесь не бьют в лицо. Берегут?
Сосед, как и я только что, мучительно медленно встает, повторяет буквенно-цифровой номер. Свое новое имя.
После шокера забывает, поэтому один надзиратель бежит за колодкой, другой все так же тупо стоит, ожидая приказа. Наверное, удары током и работа на компе вернули некоторую ясность мыслей и живость сознанию, потому что задаюсь вопросом по давно замеченной детали: зачем на шеях надзирателей ошейники? Кольца из телесного цвета пластика с утолщениями. Чувствую, что разгадку знаю, где-то похожее видел, но ответа не нахожу. Постепенно любопытство исчезает, сменяясь привычной равнодушной апатией. Заставляю себя двадцать раз начертить на полу свой номер. Тяжелее всего не рисовать, а не сбиться со счета.
* * *
Еще неделя или две непрерывной ломки личности. Даже понимая, в чем суть процесса, пережить насилие над психикой очень сложно. Сейчас спать дают больше, но участились наказания, возникли новые требования. Теперь положено есть ложкой, не чавкая и соблюдая культуру приема пищи. В левой руке тарелка, правой работать, прижимая локоть к боку. За ошибку – два часа в колодке. Пить из пластикового стакана не спеша и аккуратно. Глотнешь больше, булькнет в горле – час.