Такую модную прическу — и снимать, сказала Ленка, обращаясь не к Ольге, а к ее отражению в зеркале, это ж только с прошлой осени фасон, до следующей зимы запросто носить можно, а она остричь вздумала, нет, этого Ленка решительно не понимает, и ни в одном модном журнале о коротких прическах ни слова, к тому же эта прическа так подходит к воротнику ее пальто. Но Ольга в ответ лишь бросила:
— Стриги под мальчика, тебе говорят, полсантиметра оставишь, не больше.
Лишь после этого пряди волос посыпались наконец на белую парикмахерскую накидку.
Ленка, по-прежнему безмужняя — по крайней мере была в последний раз, когда Ольга отца навещала, — так и осталась куковать со своими двумя внебрачными детьми на плозеровском подворье. А как она теперь-то с детьми управляется, когда у нее пансион вместо дома? — поинтересовалась Ольга.
Так им же уже больше десяти обоим, ответила Ленка, вполне сами по хозяйству помогать могут, мальчишка на кухне иной раз пособит, а дочка вообще уже почти заправская горничная, отец ей отличную каморку в полуподвале оставил, из окна английский газон видать и бассейн. У них в подвале для детей постояльцев что-то вроде спортзала, настольный теннис и все такое, ну, так ее дети там тоже иногда играют. Времена-то изменились, сказала Ленка, ловко щелкая ножницами над Ольгиной головой, вроде как получше стало, теперь вот и салон кое-какие деньги приносит, она, как говорится, на своих ногах теперь стоит, без посторонней помощи. Ленка говорила, обращаясь исключительно к Ольгиному лицу в зеркале и почти ни на секунду не покладая ножниц. А ей-то в городе еще не обрыдло?
Широкой стороной гребня она медленно провела по Ольгиному затылку, ловко остригая торчащие между зубьями волосы. Да, ее смелости позавидовать можно, вот этак что хочешь, то и делать, да еще и на людей, которые, ясное дело, всегда найдут, к чему прицепиться, только поплевывать. Она ведь все еще живет со своим неаполитанцем? — спросила Ленка. Раньше-то вроде помнила, как его зовут, но сейчас запамятовала. Вообще-то надо признать, она молодец, хоть он и не Бог весть какая партия, но она, по крайней мере, осталась свободным человеком, да и без детей, значит, все еще вольна поступать, как заблагорассудится, а что с отцом беда приключилась, так тут и она ничего бы поделать не смогла, уж он-то наверняка не из-за неаполитанца в трактире до смерти накачивался. Словом, она ей сочувствует и соболезнует от всего сердца, тут Ольга может не сомневаться. Ольга смотрела в зеркало на свою наполовину остриженную голову.