— Я не был солдатом. Не имел оружия.
— А я бы вооружился, — сказал Смитти. — Всем, чем только можно.
— Большинство на передовой стреляло по шевелящейся листве или по проблескам света. Прямых столкновений было не так уж много.
Он повернулся к Данскину и увидел на лице того ненависть, которая удивила и напугала его больше, чем пистолет.
— Ты ведь осуждаешь эту дерьмовую войну, так? — В глазах Данскина полыхнула глухая неудержимая ярость, и Конверс быстро отвел взгляд. — Ты ведь против насилия и убийства. Ты — выше этого.
— Я всегда… — начал было Конверс. — Да, — сказал он, — я против. Но чтобы быть выше — не знаю.
— Ты презираешь это, так?
Конверс посмотрел в безумные глаза Данскина и почувствовал гнев. Это было незнакомое ощущение.
— Я видел, как люди убивают, — ответил он. — Это не самое страшное. Змея тоже убивает. И комары или несколько тысяч муравьев.
— Ты молодец, Конверс, — хмыкнул Данскин. — Привозишь людям вьетнамский героин, потом учишь их жизни. Чтобы не сделали чего не так, не расстраивали тебя. — Он нежно взял Конверса за воротник и мягко сказал: — Хватит мне тут лажу гнать. Ты — мелкий мстительный жулик, по лицу вижу. Но ты еще и трус. Вот и вся недолга.
— Может быть, — сказал Конверс.
— Может быть? Ха! Слушай, приятель, думаешь, я не знаю, что ты за ублюдок? Думаешь, не знаю твоих фантазий — кто-то проехал и обрызгал тебя, и ты мечтаешь, как убьешь его? Изображаешь каратиста, когда один в квартире, смел на язык, стоя перед зеркалом. Тебя вечно унижают, и ты ненавидишь каждую минуту такой поганой жизни и хотел бы поиметь полстраны, но вынужден глотать унижение, потому что у тебя нет мужества и воли. Я не знаю? Ха, Конверс! Держишь меня за дурака?
— Нет, — ответил Конверс.
— Думаешь, я больной?
— Нет.
— Тогда что ты обо мне думаешь?
— Эй, приятель, — сказал Смитти. — Не заводись.
— Я могу забить тебя до смерти, ты вообще в курсе?
Смитти встал с земли и отряхнулся.
— В курсе он, в курсе. Чего ты пытаешься доказать?
— Он считает нас ниже себя, — ответил Данскин. — А всего-то барыжит герычем, и то паршиво.
Он отошел от Конверса, кусая губы, и полез по откосу к дороге.
— Поехали. Сегодня ночью будем на месте.
Смитти с извиняющейся улыбкой сказал Конверсу:
— Не спорь с ним. Пусть поорет, выпустит пар.
Бурые склоны постепенно растворялись в надвигающейся темноте, выступили звезды.
Данскин посмотрел в обе стороны темной дороги и сел за руль.
— Садись рядом, — скомандовал он Конверсу.
Смитти забрался на заднее сиденье и захлопнул дверцу.
— Думаешь, хорошая мысль — ехать ночью? — спросил он Данскина. — Тут можно на дорожный патруль нарваться.