Конверс незаметно взглянул на женщину рядом. На ней было зеленое ситцевое платье, панама и козырек от солнца. Когда он садился, она слабо улыбнулась ему, и он подумал: интересно, заговорит ли она с ним, узнав в нем соотечественника? Лицо у нее было гладкое, как у молоденькой девушки, но серое и бледное, так что трудно было сказать, то ли она хорошо сохранилась, то ли преждевременно состарилась. Такие восковые лица бывают у курильщиков опиума, но она явно не относилась к их числу. В руках у нее был роман Кронина «Цитадель», который она читала.
Неожиданно она оторвалась от книги, застав Конверса, разглядывавшего ее, врасплох. Нет, с опиумом она, конечно, дел не имела. Карие глаза глядели тепло и ясно. Конверсу, отличавшемуся экстравагантным вкусом, она показалась привлекательной.
— Ну что, — подделываясь под непринужденную армейскую манеру, сказал он, — похоже, погодка скоро разыграется.
Она из вежливости посмотрела на небо.
— Дождь будет обязательно, — согласилась она. — Но еще не скоро.
— Пожалуй что так, — задумчиво проговорил он и отвернулся, а она снова погрузилась в чтение.
Конверс зашел в парк, чтобы посидеть на прохладном ветерке, который всегда поднимался перед дождем, и прочитать письма. Надо было как-то убить время, оставшееся до назначенной встречи, и успокоить нервы. Появляться в такой ранний час на террасе «Континенталя» не хотелось.
Он достал из сумки небольшую пачку писем, бегло просмотрел. Одно было из голландской андерграундной газеты, выходившей на английском языке, с просьбой написать о Сайгоне. Два — с чеками: от тестя и ирландской газеты. Письмо из Беркли, от жены. Он достал носовой платок, отер пот, заливавший глаза, и принялся читать.
«Я все-таки съездила в конце концов в Нью-Йорк, — писала жена, — провела там девятнадцать дней. Взяла с собой Джейни, и хлопот с ней особых не было. Опять вернулась на работу, как раз вовремя: крутим новую порнуху, самую тоскливую за всю дорогу. Тебе от всех привет, говорят, береги себя.
Нью-Йорк ужасен. Сорок вторая улица сейчас — это что-то невообразимое. По сравнению с ней Третья просто дом родной. Увидишь сам, как испортился город, когда в следующий раз пойдешь в то местечко на Бродвее, где всегда брал хот-доги. Я нарочно зашла туда — меня-то эти расклады, честно говоря, слабо колышут, не то что тебя. А еще проехалась в сабвее, на что, уверена, ты бы не отважился.
Съездила с Джейни в Кротон, навестить дядю Джея и его гудзонских большевиков. Мы с ней пошли на вечер в „Нешнл гардиан“[1], и я словно перенеслась в прошлое — все эти фолкеры и ручные негры. Кому-то пришло в голову сделать мексиканский стол, были марьячи