Уже порядочно захмелевший, он пошел в туалет, вынул зуб, подержал его под струей холодной воды и протер чистым носовым платком. Это должно было помочь. Он вставил зуб обратно, помочился и торжественной походкой направился к бару. Чернокожие за одним из столиков смотрели на него, как студенты-медики на страдающего позорной болезнью обитателя богадельни.
Взгромоздившись на табурет у стойки, он заговорил с Алексом.
— Я чувствую себя ходячей парой зубов, — сказал он ему.
— Это значит, что ты пьян, — философски заметил Алекс. Для Алекса чуть ли не все означало, что человек пьян. — Как дошли?
— Хорошо, — сказал Хикс. — Хорошее было плавание.
— Как там, баб хватало?
Хикс оперся локтями о стойку и рыгнул.
— Хватало.
— Когда отправишься обратно?
— Как только смогу выползти отсюда. Хочу подкопить деньжат и взять отпуск. Съездить в Мексику.
— Мексика — это хорошо. Полно баб.
Хикс посмотрел на девиц в клетке.
— Ну и дерьмовым же стало это место, — сказал он Алексу. — Почему я должен глазеть на этих торчушек? Господи, уж лучше б ты сам вихлял задницей вместо них!
— У меня нет бикини, — ответил Алекс.
Хикс потянулся к нему через стойку и толкнул на витрину с бутылками.
— Зато у тебя титьки больше.
Алекс налил ему еще.
— Так когда, говоришь, едешь в Мексику?
— Я не сказал, что еду.
— Нет, сказал. Только что сказал.
— Мечтаю поехать, это да. Мечтаю.
— Давно видел Кули?
Кули подторговывал наркотиками, а заодно работал на плавучем кране и уволился, когда заболел шизофренией. Хикс отхлебнул пива и щелкнул ногтем по вставному зубу.
— Кули?
— Ты знаешь Кули, — сказал Алекс. — Часто здесь выпивал с ним.
— А, да, — вспомнил Хикс и вопросительно посмотрел на Алекса. — Еще бы! Знаю.
— Я слышал, он уехал в Мексику.
— Да ну?
— Говорят, он поехал туда с кучей денег, чтобы для кого-то кое-что купить, и все просадил.
— На футбольном тотализаторе?
— Нет, просадил все деньги на баб. Те, кто дал ему свои деньги, просто озверели.
Хикс хотел было сказать, что тоже озверел бы, будь это его деньги. Прежде он никогда не слышал, чтобы Алекс заговаривал о наркотиках.
Когда доиграла музыка в автомате, девицы вышли из клетки и укутались в нечто с блестками. Одна из них, индианка из Восточной Индии, со смуглой, цвета мокко, кожей и лицом брамина, подошла к столику в глубине и подсела к типу, смахивавшему на слегка потрепанного чиновника.
— Парень — псих, — сказал Алекс, глядя на них. — Он ее связывает и колошматит. Ей нравится. Оба они психи.
Хикс встал.
— Меня все это дерьмо не интересует, — сказал он. — Не интересует.
Он пошел между столиками, за которыми сидели негры, к телефонной будке.