Сейчас будет драчка, подумал Хикс. Ему не терпелось начать мордобой.
Парнишка изучающе посмотрел на него, словно не зная, на что решиться.
— Ты — потрясный ублюдок, да?
Хикс пожал плечами и встал, пальцы правой сжались в кулак.
— Кто я?
Парнишка быстро, по-нью-йоркски, залопотал:
— Я сказал, потрясный ублюдок, в смысле — жутко крутой, умеешь постоять за себя. Я бы не стал к тебе заводиться. — Он вытянул ладонь, словно загораживаясь от удара.
— А я уж подумал, что заводишься.
— Да что ты, кэп, нет-нет, извини. Я бы угостил тебя пивом и пилюлей, но у меня ни шиша. Это мой последний четвертак, честно.
— Не нужно мне твое пиво, салага.
— Брось. Не обзывай меня так.
— Не нужно мне твое пиво, салага.
— Ладно, — сказал парнишка, — как хочешь.
А Хикс так рассчитывал его побить. Но оба — и он, и парень — понимали, насколько он пьян и что нужно быть осторожным. Особенно злило Хикса то, что нужно быть осторожным.
— Слышь, кэп, — сказал парнишка, — хочешь помочь мне почистить одного пижона?
Хикс уставился на него.
— Я должен встретиться с этим педиком. Старик, он упакован что надо: костюмчик за пять сотен, всякие там перстни, «ролекс», кредитки. Ну как?
Парень подвинулся ближе.
— Я бы и один смог, но этот пижон — здоровый как черт. Если нас будет двое, да еще у одного нож, — никаких проблем.
Хикс заглянул ему в глаза. Они были почти небесной голубизны, с амфетаминной краснинкой в уголках и с длинными черными ресницами. Говоря, он большим пальцем почесывал подбородок, прикрывая другими пальцами свою заячью губу. Хикс еще не встречал человека, от которого бы так несло, как от этого парня.
— Это еврей с телевидения, трусливый педик. Мы покажем ему нож, старик, и он в штаны наделает.
— Ты, верно, шутишь, — сказал Хикс.
Это было почти забавно. Может, и в самом деле забавно.
Парнишка извлек сигарету из кармана рубашки, не доставая всю пачку. У него были все повадки салаги.
— Я серьезно, — сказал парень. — Ну что, согласен? Ярость Хикса утихла. Он в изумлении смотрел на парня.
— Мы вдвоем, старик, — что скажешь?
— Возьми себе пива, — ответил Хикс.
Тот улыбнулся. Если б он улыбнулся на мгновение раньше, Хикс разнес бы ему череп. Но теперь у Хикса пропало желание бить его. Парнишка был сам себе трип, сам себе тайное знание. Таких людей просто нельзя бить. Они святые.
— А с ножом — это ты? — спросил Хикс.
Парнишка глянул вниз, на свою ногу, и зажмурился чуть ли не в чувственном предвкушении.
Хикс пнул его по лодыжке. Башмак стукнулся о что-то большое и твердое под брючиной.
— Что у тебя там за хреновина?
Юнец скромно улыбнулся: