— Раньше времени ему знать про то незачем. Что сделали у него, это так, начало только, — мстительно ухмыльнулся Гошка. — Я его всего закопаю. Погоди.
— Ты зря не свисти, — махнул рукой Виталий. — Про Бороду надо знать только одно, чтобы его закопать: как он «станок» крутит. А это тебе знать не положено.
— Кое-что знаем, — обещающе кивнул Гошка, уплетая блины.
— А сам ты, Гоша, что думаешь делать? Всю жизнь шестёркой не пробегаешь.
— А чего мне думать? За меня вон братан думает. У него думалка знаешь какая!
— Чужим умом жить — всё равно что чужими ногами ходить. Хуже нет.
— Плевать. Мне сейчас во как хорошо, понял?
— А братану за тебя плохо не будет?
— Иди ты на хрен! — обозлился наконец Гошка.
Виталий покачал головой.
— Эх, Гоша! Я тебе одно предложение хотел сделать. Но тут надо своей головой работать. А у тебя, видать, чурка вместо головы.
— Но, ты! Больно длинный. Я тебя покороче сделаю, — Гошка продолжал пьяно злиться. — Ишь! Один с одной стороны, другой с другой. А я не желаю, понял?!
— Значит, работкой доволен? — усмехнулся Виталий. — И дальше шестерить у Бороды будешь? Ну, валяй, валяй, Горшок. Каждому, конечно, своё.
— Да что ты ко мне прицепился?
— Я-то? Да показалось мне, что ты стоишь чего-то.
— Я, брат ты мой, ого сколько стою, не купишь.
— Это пусть тебя Борода покупает или Горох, а то и сам Вадим Саныч. Сколько они за тебя дадут, как думаешь?
— Сколько запрошу. Свобода им, так и так, дороже.
— Ох, куда занёсся! Здоров ты, Гошка, брехать, я смотрю. А, между прочим, с ними пойдёшь, если что. Разве только поменьше спрос будет. Но я тебе так скажу. И пятнадцать суток, допустим, под замком — и то хреново, сам знаешь. А тут суд светит. Тебе отломится двадцать пять по пятнадцать — зачешешься. Да нет. Ещё больше. Столько ты никогда не сидел. А ведь сам говоришь, дымится вокруг. Тогда чего ты ждёшь, скажи, а?
— Слышь, — помедлив, сказал Гошка, и голубые глаза его стали задумчивыми, он даже есть перестал: — Ты чего предлагаешь?
— Беги, Гоша. Без оглядки беги.
— А куда?
— Не ко мне, так к братану.
— А к тебе куда?
— Ко мне далеко, сам не добежишь.
— Эх, был бы Витька! — мечтательно произнёс Гошка.
— Это который пропал?
— Ага.
— Ну и что было бы?
— Вдвоём мы куда хошь закатились бы. Во парень!
— Сидит же твой Витька, сам знаешь.
Гошка насторожённо посмотрел на Виталия, и как будто даже меньше хмеля стало в его пустых глазах.
— А ты почём знаешь?
— Ха! Каждая собака в парке про то брешет. Что-то не к добру тебя к Витьке потянуло.
Закусив, Гошка вздохнул:
— Убегу. Ей-богу, убегу. Увидишь. И где-нибудь башку разобью.