— Ерунда все это… Вы посмотрите, что пишут: «Не выходил из сторожки сутки полностью». «Вышел к могиле Твердохлебова, мыл гранитный памятник, подметал». «В девять утра молился в церкви. Никаких встреч и разговоров не зафиссировано».
— Не зафиксировано, — угрюмо поправил Еремин.
— Ты это старшему скажи, — беззлобно отмахнулся Барабанов. — Я читаю, как написано.
— Ладно вам, — вздохнул Егор Елисеевич. — Вы ведь тоже не боги… А грамотный работник наблюдения — это и вовсе мечта… Отдаленная перспектива. — Он взял у Барабанова дневник и перелистал. — Значит — ерунда? Не веришь, что Сушнев прямая связь банд-группы?
— А где встречи? Эти… Контакты? — парировал Барабанов.
— Может, он в отстой ушел? — засомневался Еремин. — А что он сегодня делая?
— Да все едино, — вздохнул Барабанов. — Снова мыл памятник — только не Твердохлебова, а Батькина какого-то…
— А что, если он на этих памятниках оставляет сообщения? — спросил Егор Елисеевич. — А точнее — сначала их получает?
— Это что же, у них точки для связи предусмотрены заранее? По часам и числам? — Барабанов замотал головой. — Не-е, фантазия. А если опять осечка? А на самом деле вы правы? Они же сразу сменят схему, если, конечно, она существует. И чего мы добьемся?
— А она вполне может существовать, — поддержал Еремин. — Дело у них серьезное, люди они грамотные, нас водят за нос, как слепых кутенят.
— Ты говори по существу, — предложил Егор Елисеевич. — Что делать?
— Полностью обеспечить кладбище наблюдением, — пожал плечами Еремин. — А что? Есть другие предложения?
— Каждый памятник? — ехидно осведомился Барабанов. — Ну ты стратиг…
— Стратег… — поправил Еремин.
— Стратиг, — кивнул Барабанов. — Стратег — это, видишь ли, Суворов, Кутузов и в крайнем случае провокатор Евно Азеф, если ты о таком слыхал, а ты, Дима, стратиг, да и то не архи…
— Кончайте базар-вокзал, — нахмурился Егор Елисеевич. — Сделаем так: наблюдение пусть идет своим чередом. А мы сегодня же вечером осмотрим памятники. На каком расстоянии от сторожки похоронен этот Твердохлебов?
Барабанов заглянул в дневник:
— Сто метров. И Батькин — тоже сто.
— Старшему благодарность за эту деталь, — сказал Егор Елисеевич. — А церковь на каком расстоянии от сторожки?
— Это и без дневника ясно… — Барабанов начал тереть лоб. — Там метров пятьдесят.
— Значит, — подхватил Егор Елисеевич, — берем план Ваганьковского кладбища и проводим окружность, центром которой является, сторожка. Радиус берем сто метров. В зоне будет сотни три надгробий… Если предположить, что весточки кладутся не на каждую могилу, а только на монументальные надгробия — число вероятных тайников сократится до сотни, а то и меньше, — Егор Елисеевич обвел подчиненных веселым взглядом. — Я так полагаю, что нам с вами это все — раз плюнуть!