Она сникла, съежилась, сказала сухо:
— Вы еще в предательстве оттенки находите… Бросьте. Предатель и есть предатель.
— Я не предатель. Я враг, — сказал он еще тверже. Сказал и подумал, что даже если и есть в этих словах правда, то только теоретически. Потому что практически все эти умственные построения не имеют больше никакого значения… — Я вам вот что скажу: эти письма «Вик» написал все одновременно и под диктовку. В том смысле, что они ему идею продиктовали. Я так думаю, что он, написав в первом письме «Фисочка», а во втором «Анфиса», надеялся, что вы догадаетесь…
— О… чем?
— О том, что его больше нет на свете. — Он увидел, как она покачнулась, и понял, что переборщил. — Я воды принесу…
— Ничего… — она выпрямилась. — Так что им было нужно?
Он приоткрыл дверь и убедившись, что немец продолжает спать, вернулся к столу.
— Им дом ваш был нужен, вот и все… А мужа вашего они сразу… в первый же день. А это вам еще долго приносить будут… — он подвинул к ней листок. — Их там много запасено…
Она тупо посмотрела на него, вынула и положила рядом с первым второе письмо. Сказала, едва ворочая языком:
— Наверное… вы… правы…
— Анфиса, я одно дело задумал… — Он пожал плечами: — Вы, конечно, можете отказаться, это ваше право, и я не настаиваю…
— Что, пойти заявить? — спросила она нервно. — Это?
Он пожал плечами:
— Препятствовать не стану, но вам придется отвечать, подумайте… Это ведь лет десять, не меньше.
— Мне все равно.
— Как знаете… Но вот мой довод: меня арестуют, и я не смогу наказать мерзавца, повинного… Во многом повинного, верьте мне на слово.
— Его накажут без вас.
— Не найдут. А я встречи с ним ждал двадцать лет. Из них пятнадцать — в тюрьме.
— Господи, — сказала она. — Люди умирают, а вы? О чем вы?
— О том, Анфиса, что каждый может только то, что может… Если вы решитесь помочь мне, я хотел бы, чтобы вы сделали это обдуманно. — Он встретился с нею глазами: — Трудное нам предстоит. Может, вы не захотите или не сможете, а мне одному не справиться…
— Есть у вас… тайничок… — задумчиво сказала она.
Вот она, красная черта, он приблизился к ней вплотную.
— Нужны две вещи — сильно действующее вещество и лопата.
Она не спросила объяснений, и он понял, что та внутренняя связь, которая начала устанавливаться между ними с первой минуты — сейчас он был абсолютно в этом уверен, — не требует никаких слов. Молча ушла, в соседнюю комнату и тут же возвратилась с темной аптечной банкой в руках.
— Хлороформ, — сказала она, рассматривая банку на свет. — Она почти полная, Вик… он принес это, чтобы усыпить нашу собаку, старая была собака… Подойдет?