Я опустил листок, закатал в него пятак и незаметно уронил в море.
— Гоша… А если Тоне даны координаты Зотова? Если она обо всем предупреждена?
— Тебе это приходит в голову только теперь? — Помолчал, хмуро добавил: — Раньше надо было думать… Знаешь, — улыбнулся, — я не считаю… Она искренняя, добрая…
— Не знаю… Она мне сказала: «Есть мнение». Понимаешь?
— Для солидности, отец… — Он убежал, послав мне на прощание воздушный поцелуй…
Спал я плохо, снилась Тоня в белом подвенечном платье, рядом стоял Гошка, и священник держал над ними венцы… Это ведь нельзя, чтобы священник?
Проснулся в холодном поту, в дверь кто-то яростно стучал, голос бывшей любимой трещал, как догорающее полено в камине: «Катин, Игорь пропал, ты слышишь, не ночевал, я не знаю, что со мной будет, да открывай же ты, бесчувственный человек!»
Открыл, она влетела ракетой, бросилась на шею: «Катин, родной, любимый, что же это, что…» — и еще говорила, лепетала что-то, я же пытался успокоить, и медленно полз к сердцу тромб: так и есть, так и есть, так и есть…
Мы ждали до завтрака, потом до обеда, ждали до позднего вечера. Ночью я оставил ее на попечение врача и пошел в милицию. Дежурный, а после него начальник уголовного розыска разговаривали сочувственно, доверительно, обещали сделать все, что возможно.
Господи… А что, собственно, возможно? Проверить морг, больницы, берег моря, прочесать сады и парки, покрутиться в притонах — и все?
Они это тоже понимали, но уверяли, настаивали, были очень-очень искренни. По-настоящему. Мне не в чем их было заподозрить…
…Утром Бася (я так всегда называл Василису в прошлом) сообщила, что исчезла Тоня, секретарь начсанатория. Якобы ее и Гошку видели накануне вместе.
Снова позвонил начальнику розыска: все верно; такими сведениями милиция уже располагает, поиск ведется, результатов пока нет…
Они так и не появились, эти результаты. Никогда. Оба исчезли, и причина этого исчезновения осталась тайной.
Преступление?
Случайность?
Несчастный случай?
Да нет же, нет, в результате несчастного случая трупы находят, обнаруживают в колодце, на Дне реки и Бог знает где еще. Даже преступление оставляет следа. Здесь же не было никаких следов. Ушли И не вернулись.
Начрозыска сказал: «Тысячи и Тысячи людей пропадают без следа. Жизнь такая. Безысходная… У вас есть собственная версия?»
Не знаю… Иногда мне кажется, что она у меня действительно есть. Но разве мог я сказать о своих подозрениях этому коренастому, со спортивной фигурой человеку…
Здесь, в Гурзуфе, я больше не занимался делом лейтенанта Зотова…
11
…Ночи слились в одну, и не было дня, одна только давящая, обволакивающая мука: Игорь, сынок, мне не пережить того, что случилось, лучше бы я умерла… Но дни идут за днями, и даже знакомые, а потом и друзья все реже и реже напоминают, произносят твое имя. Стали забывать… В конце двадцатого века время летит невероятно быстро, наверное, мы исчерпали себя, и эксперимент Господа должен окончиться. Наступают последние времена…