– Это миссис Дрейтон, Питер.
– Как поживаете, мистер Питер?
Дэвид засмеялся:
– Не мистер Питер, а просто Питер. Если хотите соблюсти щепетильность, можете называть его мистер Миллер, но уверен, что Питеру понравится, если вы обойдетесь без китайских церемоний, верно, Питер?
– Да, сэр. Конечно. – Питер внимательно посмотрел на гостью, потом обернулся к Дэвиду и спросил: – Подать чаю, сэр?
– Да, Питер, спасибо. За этим мы и пришли.
Седоволосый, улыбнувшись, оставил их одних, и Ханна, оглядевшись, воскликнула:
– Какая замечательная комната!
– Да, вам нравится? А представьте ее загроможденной почти до потолка кипами всевозможных книг разных размеров. Но в то время здесь было три комнаты, а не одна как сейчас. Я снес перегородки. Всего на этом этаже располагалось пять помещений: крохотные кухня и спальня, столовая, маленькая гостиная и большая гостиная. Ну так вот, столовая и две гостиные превратились в то, что вы видите.
Ханна осматривалась вокруг, переводя взгляд с одного цветового пятна на другое. Прежде ей и в голову не приходило, что двери в комнате можно выкрасить в ярко-желтый цвет. Стены были приглушенно-серыми, старинная мебель очень напоминала обстановку в гостиной миссис Джиллимен. А на стене между, как предположила Ханна, кухней и спальней, кто-то нарисовал огромную птицу. Заметив, что гостья заинтересовалась изображением, Дэвид спросил:
– Вам нравится? Это розовая крачка. Ее полет очень впечатляет.
Ханна подошла ближе к рисунку, уточняя:
– Она на самом деле нарисована прямо на стене?
– О да. Да. Местами весьма неаккуратно, как можете заметить, если присмотритесь повнимательней.
Что-то в тоне собеседника заставило Ханну повернуться к нему и поинтересоваться:
– Вы… это вы рисовали?
– Имел честь, мадам. Скрытый талант, проявившийся в мои школьные годы. Так никогда и не развился. Слабенький, видно, был талантишко, как мне кажется, да и мой преподаватель по художественному мастерству часто говорил: «Не переживай, Крейвентон, ты всегда сможешь заняться оклейкой стен своими рисунками. На плаву продержишься!»
– Как жестоко! – неуверенно улыбнулась Ханна.
Дэвид, глядя на нее, сказал:
– Да, жестоко. Я пришел к выводу, что карьеру учителя может выбрать только человек, склонный к садизму. Ну, по крайней мере большинство преподавателей именно таковы. Вот потому-то я и оставил эту сферу деятельности. Не смог достигнуть планки настоящего садиста.
– Вы были учителем?
– За мои грехи был какое-то время. Но обо всем этом я расскажу вам позже. Проходите же и садитесь.
Ханна проигнорировала приглашение.