— Ты неправильно всё поняла…
— Неужели? — тон Хедвики был таким язвительным, что я на всякий случай приготовился взлететь на потолок. — Ты напал на мою сестру, это, по-твоему, пустяк?
Ивана что-то скороговоркой сказала на родном языке и встала за спиной своей защитницы. На меня она смотрела, как на побеждённого врага, и, судя по всему, ей стоило немалых усилий сдерживать торжество.
— Ты чуть не укусил её, — Хедвика как будто воспользовалась помощью суфлёра. — Чуть не убил её! Подлец, я же тебе доверяла… Не мог немного потерпеть?!
Девушка в гневе отшвырнула зубастое горлышко бутылки. Постель и пол у кровати были усеяны разномастными осколками и пятнами крови. Я чувствовал, как что-то липкое течёт мне за шиворот, и с горечью догадывался о том, что произошло. Хедвика, видимо, принесла мне крови, но ею пришлось пожертвовать.
Я отвёл взгляд. Моё внимание привлёк бедный Флориан, сидевший в углу, как брошенная марионетка. Его белокурая голова безвольно покоилась на груди.
Я тут же спрыгнул вниз.
— Флориан! Что с тобой? Ты слышишь меня?
Хедвика схватила меня за руку.
— Напугаешь его, и он опять в обморок хлопнется. Вид прими нормальный, — она произнесла это строго, но без прежней агрессии. — И прибраться надо, — добавила она со вздохом.
Пока ведьмы то ли бормоча заклинания, то ли переругиваясь, колдовали над комнатой, я, подобно Нарциссу, не расставался с зеркалом для бритья. Если хищные клыки пропали достаточно быстро, то глаза долго не желали становиться снова карими.
Интересно, я всё ещё вижу себя, потому что превращение ещё не завершилось? Или это всё чушь, будто вампиры не отражаются в зеркалах?
Я аккуратно провёл пальцами по щеке. Кстати, когда я в последний раз брился? Ни намёка на щетину…
Запах крови исчез, и радужки вдруг приобрели естественный цвет. Я услышал, как застонал Флориан.
— Где это я? — спросил он слабым, похожим на шелест ветра, голосом.
Я положил зеркало на незаметно вставшую на место тумбочку и подошёл к нему.
Убедить Флориана в том, что он всего лишь потерял сознание из-за духоты и своей болезни, оказалось нетрудно. Он соглашался с нами и не пытался спорить, однако в его мыслях всё же мелькали воспоминания о зелёном дыме, летающих тумбочках и светящихся красным светом глазах. Последнее было особенно для меня неприятно. Не хотелось бы, чтобы я ассоциировался у него с чудовищем. С тварью, которая совсем недавно едва не лишила его жизни ради забавы. Идею загипнотизировать его я отмёл сразу — с Ренаром всё тогда спонтанно вышло.
Ивана увела ничего не понимающего мальчика к Франсуа, и мы с Хедвикой наконец-то остались одни. В руках девушка мяла мешочек из грубой ткани, тот самый, что был у её сестры. Она заглянула внутрь.