Этот момент для наблюдавшего за ней показался короче вспышки и в то же время долгим, как сама жизнь. Она стояла совсем близко, но не подозревала о его присутствии: его Сюзи, прежняя и одновременно новая, странно изменившаяся, почти преображенная новым положением, в котором он увидел ее.
В первое мгновение он был так потрясен увиденным, что забыл об удивлении, вызванном ее жительством в таком месте, забыл спросить себя, чей это дом и чей это сонный ребенок у нее на руках. Ибо в мгновение, в которое она выступила из тьмы, и сквозь пелену зимней ночи ему явилось нечто большее, абсолютное видение, вечный образ женщины и ребенка; и в это мгновение все в нем изменилось и обновилось. Он продолжал пожирать ее глазами, вновь открывая знакомые изгибы ее легкого тела, подмечая тонкость поднятой руки, поддерживающей маленького мальчика, покатость плеча, на которое тот опустил голову, задумчивый наклон щеки, которой она прижалась к нему, глядя в сторону; затем она отступила назад, дверь закрылась, и снова фонарь освещал пустоту.
— Но она моя! — вскричал Ник в безудержном торжестве исцеления…
Она так ясно стояла у него перед глазами, что он закрыл их, дабы ничто не заслоняло ее.
Ее образ оставался с ним, сперва как законченная картина, потом постепенно она распалась на составные части, ребенок исчез, странный дом тоже, и перед ним стояла одна Сюзи, его Сюзи, только его Сюзи, хотя изменившаяся, усталая, ставшая мягче — даже старше, — с заострившимися тенями под скулами, нахмуренными бровями, с выступающими суставами тонких запястий. Не только это всплывало в его памяти, еще он с болью вспомнил, как что-то в ее виде, одежде, усталой и поникшей фигуре говорило о бедности, зависимости, которая привязывала ее, в конце концов, к этому убогому дому, где ее присутствие на первый взгляд казалось столь неуместным.
«Но у нее бедный вид!» — подумал он, и его сердце сжалось. И тут же ему пришло в голову, что это, должно быть, дети Фалмеров, с которыми она живет, пока их родители путешествуют по Италии. До него доходили слухи о неожиданном возвышении Ната Фалмера, слышал он и о том, что пару недавно видели в Неаполе и Палермо. Никто не упоминал имени Сюзи в связи с ними, и он вряд ли мог сказать, почему он пришел к такому заключению, разве что казалось естественным для Сюзи в трудной ситуации обратиться за помощью к старинной подруге Грейс.
Но почему у нее трудности? Какие трудности? Что могло случиться такого, что помешало ее триумфальному взлету?
— Это я и собираюсь выяснить! — вскричал он.