— Я так рада вашему приезду, — произнесла она тоненьким приятным голоском. — Я вас очень люблю. Знаю, мне нельзя будет часто быть с вами; но вы хотя бы обращайте на меня внимание, хорошо?
— Обращать внимание! Да я на секунду не оставлю тебя без внимания, если будешь говорить такие приятные вещи! — засмеялась Сюзи и, потянувшись, привлекла к себе ребенка.
Кларисса улыбнулась и устроилась поудобней на шелковом покрывале:
— О, я знаю, что не должна всегда крутиться рядом, потому что вы молодожены; но не могли бы вы позаботиться, чтобы я могла постоянно кушать с вами?
— Как, бедняжка! Разве ты не всегда рядом?
— Не когда мама уезжает на это лечение. Слуги не всегда подчиняются мне: понимаете, я такая маленькая для своего возраста. Конечно, через несколько лет они будут вынуждены… даже если я не намного вырасту, — добавила она рассудительно. Протянула руку и коснулась нитки жемчуга на шее Сюзи. — Мелкий жемчуг, но очень хороший. Наверно, другие вы не берете с собой, когда отправляетесь в путешествие?
— Другие? Помилуй бог! У меня нет никаких других — и, вероятно, никогда не будет.
— Нет другого ожерелья?
— Вообще никаких других драгоценностей.
Кларисса внимательно посмотрела на нее.
— Это действительно правда? — спросила она, словно не представляла, что такое может быть.
— Ужасная правда, — призналась Сюзи. — Но, думаю, я тем не менее смогу заставить слуг подчиняться.
Этот вопрос, казалось, уже потерял интерес для Клариссы, которая продолжала очень серьезно изучать гостью.
— Вам пришлось расстаться со всеми вашими драгоценностями, когда вы развелись?
— Развелась?.. — Сюзи откинулась головой на подушки и засмеялась. — Что такое пришло тебе в голову? Ты разве не помнишь, что я даже не была замужем, когда ты видела меня в последний раз?
— Да, помню. Но это было два года назад. — Девочка обняла Сюзи за шею и нежно прижалась к ней. — Тогда, значит, вскоре собираешься? Обещаю, что никому не скажу, если не хочешь, чтобы об этом знали.
— Разводиться? Разумеется, нет! Почему тебе пришло такое в голову?
— Потому что вид у вас ужасно счастливый, — просто ответила Кларисса Вандерлин.
Это был довольно незначительный знак, но Сюзи отметила его про себя: в то первое утро в Венеции Ник вышел из дому, предварительно не зайдя к ней, чего прежде не бывало. Она долго оставалась в постели, болтая с Клариссой и ожидая, что дверь вот-вот откроется и появится муж; и когда, после ухода ребенка, вскочила и заглянула в комнату Ника, то увидела, что комната пуста, а короткая записка на его туалетном столике сообщала, что он вышел отправить телеграмму.