— Будьте благоразумны — что тут еще сказать? Но если вам от этого легче, признаюсь, я не верю, что это вы убили Мастерсон. Удовлетворены?
Ван Хеттерен кивнул, хотя совершенно не успокоился.
— Вы знали, что Мастерсон интересовалась картиной, которая принадлежала маркизе ди Мулино? — продолжал генерал.
Смутно, признался голландец. Год назад, когда Лоренцо давал прием и когда они были в самых теплых отношениях, Луиза игриво показала на портрет и спросила, что он о нем думает. И Ван Хеттерен ответил, что полотно не обладает никакими достоинствами, на что она только рассмеялась.
— А дальше? — спросил Боттандо.
— Дальше ничего. Это все. Мы тогда немножко подвыпили. Вечеринка в тот раз удалась. Хорошая еда, музыка, много спиртного, красивое окружение. Она долго рассматривала портрет, а потом высказала немного странную точку зрения: интересное лицо. И спросила, что я об этом думаю. Нехороший человек, но интересный. Я ответил, что это какое-то школьное определение. А она сказала, что над полотном стоило бы поработать.
— Что она имела в виду?
— Я решил, расчистку и реставрацию. Картина была грязной и неухоженной. Луиза рассмеялась и предложила вернуться к ней в комнату отпраздновать ее проницательность. Так мы и поступили. В тот день она была в очень хорошем настроении. Такой я ее никогда не видел. — Ван Хеттерен вспоминал с явной мукой.
— Вы упомянули моей помощнице, что Мастерсон собиралась писать отзыв на доктора Миллера?
Голландец кивнул.
— Она говорила об этом кому-нибудь еще?
— Уверен, что нет. Я сам узнал об этом только потому, что увидел у нее на столе черновик. Если честно, она просила меня никому не рассказывать — призналась, что отзыв будет положительным, но не видела причины, почему до этого кому-нибудь должно быть дело. Не хотела, чтобы ее склоняли за то, что она помогла серости занять должность. Сам я считал, что она должна написать то, что думала, но Луиза была слишком для этого мягкой.
Боттандо понимаюше кивнул.
— Мастерсон упоминала о своей встрече с Браллем в Швейцарии? Рассказывала о своей поездке в Милан? В Падую? — На все его вопросы следовали отрицательные ответы. Голландец понятия не имел, что Луиза так много ездила в последние дни своей жизни. Хотя нисколько этому не удивился. Она была очень занята. Вот в чем заключалась проблема.
С Миллером тоже удалось разделаться быстро, хотя ничего интересного он не сообщил. Во время разговора он все время вытирал полотенцем мокрые волосы и объяснил, что только что искупался. А затем добавил, что плавает ежедневно.
Боттандо внимательно осмотрел его комнату, подолгу задерживаясь на каждой вещи. Пока не пришла довольная на вид Флавия, они изъяснялись на странном англо-итальянском жаргоне. Генерал не мог не отметить, что для человека, который столько лет занимался итальянской темой, Миллер говорил по-итальянски на удивление плохо. В день убийства Мастерсон явно не он отвечал по телефону Пианте.