Флавия кивнула с таким видом, словно не исключала и этого поворота событий. Она, естественно, не собиралась ползать по земле в саду, но ее реакция вызвала раздражение комиссара — и то хорошо.
Она не нашла ничего такого, за что могло бы зацепиться ее воображение. Однако фотографии убитой странным образом ее заинтересовали. Что можно сказать по снимку? Немного. Но в Мастерсон чувствовалось нечто неординарное. Она одевалась по-деловому — стиль, который предпочитают многие американки. И в ней не ощущалось женственности итальянки. Лицо сосредоточенное, однако в нем было что-то необычное. Под кажущейся суровостью — за морщинками у глаз и жесткой складкой у рта — таилась некая природная мягкость. Создавалось впечатление, будто убитая пыталась казаться при жизни более твердой, чем была на самом деле. Возможно, она была бы в общении вполне приятным человеком, если бы удалось познакомиться с ней поближе.
Флавия улыбнулась, представив, как бы фыркнул на это возведенное ни на чем предположение Боттандо. Одного взгляда на Боволо было достаточно, чтобы понять: этот человек придерживался тех же методов полицейской работы, что и ее начальник.
— Полагаю, вы отработали окружение ее коллег? — спросила она.
Комиссар опять повел себя так, будто не был уверен, что это с ее стороны: вежливость или насмешка, но на всякий случай предположил худшее.
— Естественно, — авторитетно ответил он, но тем не менее извлек из груды на столе очередной лист бумаги. Нацепил на кончик носа очки и внимательно ознакомился с документом, словно хотел убедиться, что в нем за последние пять минут ничего не изменилось. — Вот их вполне разумные личные объяснения. И скажу сразу, пока вы не задали очередной вопрос, мы осмотрели в номерах их одежду и не обнаружили ни единого пятнышка крови, ни окровавленного кинжала, ни дневника с признанием. Профессор Робертс и доктор Коллман обеспечивают друг другу алиби — они вместе ходили в оперу. Доктор Ван Хеттерен обедал с друзьями неподалеку от железнодорожного вокзала. Доктор Лоренцо оставался дома — это подтверждают друзья и слуги. Все четверо ни на минуту не покидали главного острова. Остается доктор Миллер.
— Расскажите мне о нем, — попросила Флавия. — Полагаю, у него не было свидетелей.
— Не было, — кивнул Боволо. — Одно время мы тоже возлагали на это надежды. Хотя и он по причине забастовки не мог уехать с острова. Выяснилось, что сразу после десяти он вышел на кухню и попросил минеральной воды запить снотворное. И, разговаривая с кем-то из служащих, принял таблетку. А потом сразу же отправился в кровать.