Готов в этой связи и от себя добавить. Никак, ни при каких обстоятельствах нельзя давать спуску чиновникам. Довели же страну косоглазые бестии до роковой черты. Сами живут исключительно обманом, руководствуются личной корыстью… И все это называется непривычным для русского уха словом — КОРРУПЦИЯ Прехитрая бумага, увенчанная двуглавым орлом и подписанная господином Завалевым, теперь в моей папке. Это яркий образчик бюрократического творчества. Как можно ловко погасить чреватый служебными (уголовными) неприятностями конфликт, при этом и невинность свою сохранить.
В пору туманной молодости работал я в Молдавии, в городке Оргееве. Служил в районной газете ходячим корреспондентом. Поводы для журналистских расследований обычно давали читательские письма. Самые острые и замысловатые редакция с ходу переадресовывала в соответствующие районные инстанции. А уж самые каверзные и гнусные наш главный редактор Кирилл Трофимович, почесав потылицу, отправлял по почте в Кишинев, на усмотрение республиканских властей. И уж коль факты подтверждались, тогда за дело брались наши редакционные «волки». Мы набрасывались на жертву, не щадя ни перьев, ни чернил, расписывали «приговоренных» так, что потом ни жена, ни мать родная, ни дети их не узнавали. Газета наша по-молдавски называлась «Путеря советелор», т. е. «Советская власть». Всякая районная нечисть, гады пучеглазые, враги явные и скрытые боялись корреспондентов как огня.
С нашим братом порой заигрывали даже сильные мира. Лично со мной водил дружбу председатель городского Совета по фамилии Шапа. Не знаю, за что и про что сподобился я чести такой. Но что было, то было… Иной раз по собственной инициативе к Ивану Ивановичу сам заходил. Чаще же меня приглашали. Как правило, после работы, а то прямо на заседания. По завершении оных Иван Иванович конспиративно, изнутри закрывал кабинет на ключ, широко распахивал все четыре окна… Некоторое время сидели молча, как конспираторы или заговорщики. В какой-то момент Шапа нятерней своей проводил по лицу, ото лба до подбородка, — будто снимал с лица то ли маску, то ли паутину или морок. После чего глубоко вздыхал и произносил неизменные слова: «С устатку, брат, тяпнем, что ли». Был Иван Иванович человек непростой. Во время Великой Отечественной партизанил. На каруце (молдавская телега) первым ворвался в Оргеев. Имел большие награды. Орден Трудового Красного Знамени из рук Брежнева получил. К тому времени Шапа уже был председателем исполкома. В узком кругу, «по пьянке» близкие величали его мэром. Тогда это словцо считалось ужасно крамольным. Впрочем, работать и жить без риска не интересно.