Остров имел приблизительно шесть километров в длину, а конус — девятьсот метров высоты. Но больше всего поразило нас то, что над вершиной его не видно было ни паров ни дыма.
— Это все-таки забавно, — бурчал Лефебур (мыс ним приютились за причальным плотом у рубки, которая немного защищала нас от дождя и ветра). — Это очень странно для вулканического острова. Я видал один такой в 1909 году, в Зондских островах, недалеко от знаменитого Кракатоа. Ну что же, он был не более нескольких сот метров длины и еле выделялся над уровнем моря. Можно было подумать, что это спящий кит… Но тот-то дымился, уверяю тебя, он дымился, как десять фабрик, дымился через все поры, даже спустя месяц после его появления.
Подвигаясь прямо к острову, «Эребус II» замедлил ход. Оба капитана с биноклями в руках тщательно изучали поверхность острова, подыскивая подходящее для причала место. На мостике, рядом с ними, рулевой с приемниками измеряющего глубину аппарата на ушах громко выкрикивал цифры.
Капитан Барко с минуты на минуту ожидал появления плоской возвышенности, на которую, логически, должен был опираться новый остров. Ничего подобного; глубина держалась от трех тысяч восьмисот до четырех тысяч метров.
Тем временем остров стал ясно виден даже невооруженным глазом. Конус, свободный от снега в своей нижней части, оказался тёмнокрасным, с желтыми крапинками и совершенно другой породы, чем цоколь, состоящий из черной скалы, изборожденной жилами. Одна из них делала возможным доступ к плоскогорию, окружавшему основание снежного конуса.
Лефебур обратил мое внимание на странную форму последнего:
— Точная копия силуэта мыса Корковадо в Рио-де-Жанейро, когда смотришь на него с бульвара Бота-фого. Силуэт только, не цвет… Из чего, чорт возьми, состоит он, этот-то Кормовадо? Можно бы поклясться, что он из красного дерева с золотой инкрустацией.
Так как до наступления темноты оставалось не более двух часов, нечего было и думать обойти остров, чтобы найти более благоприятное место для высадки. В своем нетерпении (разделяемом, впрочем, всеми) ступить на эту новую землю капитан направил судно к ближайшей извилине черных утесов.
Мы были от них на расстоянии всего лишь полумили.
— Четыре тысячи пятьдесят метров, — объявил рулевой.
— Это совершенно неправдоподобно! Это невероятно! — воскликнул капитан. — Что же этот остров вынырнул из глубины, как вершина базальтовой горы, или как стержень колонны? Если так будет продолжаться, нам даже нельзя будет бросить якоря.
Действительно, на всем видимом прибрежьи не было ни одного рифа, ни одного осколка срытых подводных камней; морской прибой ударялся непосредственно о подножие вертикальных утесов, обнаженных, как свежий обломок.