Бродяга, облокотившись на руль велосипеда, смотрел в противоположную сторону, на Базу. Жилые коттеджи, лаборатории, ангары, ровные темно-серые полоски габропласта между ними, а в самом центре — гигантская по сравнению со всем этим готическая башня «Скилура». Трудно поверить, что еще неделю назад Базы не было и в помине, а «Скилур», так органически влившийся теперь в пейзаж, совершал первый виток облета.
— Нет, — сказал Бродяга, — спасибо.
— Не верю я в эти добренькие миры, Ласло. Не верю. Слишком уж здесь гостеприимно. По крайней мере возьмите леталер.
— Нет, — снова сказал Бродяга. — Нет. Все, что может понадобиться, я уже взял.
Речистер и сам знал это.
— Так я, пожалуй, двинусь…
— Счастливого пути! — ответил Речистер традиционной формулой. Они обнялись. Потом Бродяга вскочил на велосипед. Отъехав метров триста, он обернулся и помахал рукой. Речистер ответил. Затем, резко повернувшись, направился к информарию.
Когда он уже открывал дверь, из-за купола биокомплекса поднялось ослепительное желтое солнце. Остановившись в дверях, координатор смотрел, как из жилых коттеджей появлялись и рассыпались по Базе люди. С гудением взлетел, оставляя за собой узкий след, высотный зонд; откуда-то донесся скрежет глубинного бура; из нижних ангаров выползли четыре геологических танка и медленно двинулись на север… Речистер закрыл за собой дверь информария.
вот-вот исчезнет, просто растворится в эфире. Речистер невольно увеличил громкость. Потом повернулся и посмотрел на большой глобус, где на конце этой невидимой нити горел крошечный зеленый светлячок. Сейчас он был уже где-то на берегу Каргобэя. Это около двух тысяч километров от базы… Речистер попытался представить себе, что делает сейчас Ласло, но не смог. Для того чтобы вообразить, что делает человек, нужно понимать его и знать обстановку, в которой он находится. Обстановку Речистер еще мог себе представить, но вот Бродяг никогда не понимал. Это не порождало отчуждения, нет. Скорее, наоборот, — все Бродяги, с которыми он сталкивался на борту «Скилура», становились его друзьями. Но никогда он не мог понять их. Это были люди иной породы. И лишь одно Речистер знал наверняка: Бродяга был на своем месте. Один на один с этой новой планетой, он был счастлив.
За месяц, прошедший после ухода Ласло, Речистеру не раз хотелось надеть гравитр и слетать туда, откуда тянулась к светлячку на глобусе тонкая нить сигнала. Но делать этого было нельзя. Ласло ушел один, без связи, только с пеленг-браслетом, и мешать ему было бы просто нетактично. Поэтому Речистер приходил сюда и подолгу сидел, слушая ровное попискивание сигнала и глядя на почти неподвижную зеленую точку на глобусе: заметить ее передвижение можно было только за довольно значительный промежуток времени, — слишком медленно двигался Ласло и слишком мелок был масштаб глобуса.