…Но Нейаран, как выяснилось, имел в виду именно игры.
А его сын, тот самый пугающий «четвёртый в роду», оказался пятилетним мальчишкой – по-человечески любопытным, живым, смешливым, скорее похожим на свою обращённую мать из Ромы – черноволосую и статную красавицу южанку. На отца Максимилиан был похож только абсолютно нечеловеческим оттенком кожи – молочно-белым, без намёка на румянец. А цвет глаз, как гордо говорил Нейаран, достался ему от самой Аллейн Северной, дочери Древнего и аллийки – безупречный синий, каким иногда бывает небо вечером.
– Мой! – радостно объявил Ксиль, как только увидел Тантаэ, и тут же цапнул его зубами за руку. Не слишком сильно, но до крови. – Это чтоб все знали, что мой, – пояснил он серьёзно.
Лукреция и Нейаран, улыбаясь, пожелали Тантаэ удачи и сбежали на охоту, оставив его наедине с Ксилем. Последний из Пепельного клана сперва недоумевал, как можно быть такими беспечными и доверить единственного сына чужаку, но потом осознал – да этот малыш куда сильнее его.
Это оказалось слегка обидно, но только слегка. Ксиль был маленьким совершенством; а когда тебя обожает совершенство, пусть даже маленькое, злиться невозможно по определению.
Любовь и обожание у Ксиля проявлялись очень по-шакарски: он постоянно кусался. Не больно, но чувствительно, почти всегда до крови и всегда – в самый неожиданный момент. Регенерация у Тантаэ не справлялась, и он постоянно ходил в синяках и царапинах. Нейаран снисходительно посматривал на него, а потом, спустя почти полгода, внезапно предложил Таю свою кровь.
«У тебя очень интересный случай, – обмолвился он. – Регены есть, но они наполовину спят. Мне интересно, что может их пробудить».
Даже если бы Тантаэ захотел отказаться, то не смог бы, потому что уже через секунду оказался на коленях, с запрокинутой головой, а к глубокой царапине над ключицей было плотно прижато чужое запястье, окровавленное, горячее до того, что почти обжигало.
Однако довести эксперимент до конца Нейарану не позволил собственный сын. Ворвался в комнату, наотмашь ударил отца когтями по руке, вцепился в Тантаэ – и потащил за собой, как мешок с игрушками. Приволок в своё убежище, усадил на постель и обнял так крепко, что едва кости не переломал, и по привычке цапнул зубами за плечо – на сей раз сильно, глубоко.
«Я же сказал, что мой».
Ксиль не произнёс это вслух, только подумал. Но от свежего привкуса крови Нейарана во рту и от шока у Тантаэ сорвало крышу. Почти не осознавая, что происходит, он впервые укусил мальчишку в ответ – тоже сильно, до крови. И чьи регены стали катализатором – Ксиля, Нейарана ли? – неважно, но Тай вдруг почувствовал, что температура у него подскочила градусов на десять.