И вот именно тогда время от времени в дом стал заходить этот самый черноглазый молодой человек с чемоданчиком. Сестра уважительно называла его Петром Захарычем. Он каждый раз долго копался в машине, смазывал ее, а потом, усевшись за стол, что-то записывал в потрепанную книжонку. Проводив его, сестра быстро одевалась и убегала в лавочку, откуда всегда возвращалась с покупками. Это казалось удивительным: ведь только-только она ломала голову, где взять денег?
Но однажды я услышал, как Петр Захарович говорил в кухне сестре:
— Возьмите. Сегодня только пять рублей. А поправится дело, донесу еще. Товарищи просили кланяться.
Помню, что я воротился домой обеспокоенный и поспешил поделиться с матерью:
— Мам, а нашей Марье Петр Захарыч деньги носит. Сегодня пять рублей дал и сказал, что еще донесет…
Но мать прикрикнула на меня:
— Всюду-то лезешь со своим носом!.. Не вздумай еще кому такое сказать. Померещилось тебе.
— Ничего не померещилось! — вознегодовал я.
— Ну и молчи, сказала тебе! — и перекрестилась на иконы в углу: — Пошли ему, господи, доброго здоровья.
— Это кому же? — спросил вошедший в кухню отец.
— Петру Захарычу! — закричал я, обрадованный собственной догадливостью.
— Просто Захарычу, — сердито поправил отец. — Захарыч правильный человек, что и говорить, пожелать ему доброго здоровья не грех. Все они, Ермаковы, правильные люди — и отец и сыны.
Вскоре после этого странный агент компании «Зингер» исчез. Позже я узнал, что он сидит в тюрьме за «политику».
…И вот теперь, когда Илье нужно было отправляться на войну, у нас в доме опять вспомнили Захарыча.
— Эх, был бы он тут сейчас, разъяснил бы все как есть, — сказал отец.
— Не он один такой! — заметил Илья. — Много теперь таких.
— Ой ли? А сколь?
— Сколь — не знаю, но немало, — чуть помедлив, ответил Илья. — Вон Малышев, который в больничной кассе делами управлял… Он вчера сказал нам на прощание: «Это будет последняя война за последнего царя».
Помолчали. Потом отец снова спросил:
— А еще что он говорил?
— Вот про это я тебе, пожалуй, не скажу. Уж ты на меня не серчай. А про последнюю войну накрепко запомни…
Первое время после начала войны на заводе, как и вообще в городе, чувствовалась какая-то растерянность. Работа замедлилась. Наш «секретный» цех опустел. Некоторых взяли в армию, некоторым, в том числе мне и Зотину, предложили уйти «в гулевую», без оплаты.
После проводов Ильи все чаще стал наведываться к нам в дом бородач Синяев, которого связывала с Ильей давнишняя дружба.
Я уже твердо знал, что Малышев, Николай Сивков, Борис Комаров, Илья и Ермаков связаны чем-то общим, близки друг другу. Теперь к этим людям прибавился еще Сергей Артамонович Синяев. Мне хотелось видеть рядом с ними и Шпынова. Однако начальник прокатки, хоть и хороший человек, но барин, и никак не мог я представить себе, что и он может быть таким же понятным, простым и близким, как друзья Ильи.