По долинам и по взгорьям (Медведев) - страница 85
А утром я встречал весь свой полк, прибывший в Екатеринбург. Комиссар Сергей Кожевников прислал мне записку:
«Сегодня в 15.00 на площади у Московской заставы, около Верх-Исетского театра, назначен траурный митинг на братской могиле уральских коммунаров, замученных колчаковцами. Предлагаю тебе, как представителю заводской молодежи и делегату нашего полка, выступить на митинге».
К трем часам площадь перед театром заполнилась народом.
Около приготовленной братской могилы, на помосте, стояли открытые гробы с изуродованными, порубленными телами. Невозможно было узнать своих товарищей, с которыми встречался, разговаривал каждый день.
Люди, собравшиеся на площади, молчали. Тишину нарушали лишь сдержанные рыдания.
Потом открыли митинг. Начали выступать ораторы.
Когда я поднялся на трибуну, то долго не мог произнести ни слова. Вся тяжесть пережитого за год вдруг навалилась на меня.
Справившись наконец с волнением, я рассказал про Сашу Викулова, про то, как Семен Шихов поклялся отомстить за Германа Быкова и сам погиб на берегу Камы, рассказал про других товарищей, героически сражавшихся с врагом, про то, как мы, отступая далеко на запад, не теряли веры в победу.
— Мы, малышевцы, клянемся, что не будем щадить себя, уничтожая этих зверей, замучивших наших товарищей! Клянемся камня на камне не оставить от колчаковщины! — закончил я.
Оркестр заиграл похоронный марш. Прогремели прощальные винтовочные залпы…
Вечером следующего дня я обнял у ворот маму.
— Ну, не горюй. Теперь уж скоро совсем вернусь. Вот добьем белых — и вернусь.
В СИБИРИ
Части 30-й дивизии продвигались теперь к реке Тобол. 2-я бригада держала курс на Шадринск.
Лишь кое-где нам оказывали сопротивление офицерские батальоны штурмовиков и отборная колчаковская конница.
В эти дни наш эскадрон конной разведки оторвался от пехотных подразделений своего полка и выдвинулся далеко вперед.
Как-то под вечер кавалеристы заняли большое село юго-восточнее поселка Троицкое и расположились на отдых. Новый командир эскадрона, его помощник, я и еще несколько человек устроились у сельского старосты. Начали пить чай. В это время к избе подскакали двое всадников и бесцеремонно застучали в окно.
— Эй, староста! — крикнул один из них. — Отпусти овес да подводы наряди его вывезти!
— А кто приказывает? — поинтересовался командир эскадрона.
— Полка черных гусар старший фуражир, — последовал ответ.
— Ладно, заезжай во двор…
Во дворе усатого вахмистра-фуражира и его спутника быстро обезоружили, потом привели в избу и допросили. Вместе с протоколом допроса незадачливые фуражиры были отправлены в штаб полка, а сами мы сели на коней и последовали дальше.