— Темные волосы, до отвращения симпатичная, примерно такого роста.
— Да. Она пожаловалась, что ей душно. Я посоветовал подняться на балкон.
Он указал на покрытую бордовым ковром лестницу на второй этаж.
— Благодарю, Дживз, — сказал я и потрусил наверх.
Я шел по узкому коридору, дергая за все ручки, пока не нашел Дверь на крошечный балкон, выходящий на уродливый проулок за театром и тыльные стороны нескольких магазинов. Слева был виден кусочек улицы, забитой машинами. Я вышел в приятное тепло и закрыл за собой дверь.
Ди сидела на полу, прислонившись к стене. Услышав щелчок закрывающейся двери, она подняла голову.
Наверное, впервые за свою жизнь я спросил у нее то, что хотел:
— Как ты?
На фоне выбеленной каменной стены она выглядела совсем маленькой. Ди жалобно протянула ко мне руку, бессознательно, а может, и намеренно подражая моим действиям, когда я нашел ее сидящей в одиночестве за общежитием.
Я сел рядом, и она прислонилась ко мне. Снизу доносились автомобильные гудки, рев мотоцикла, грохот какого-то строительного оборудования. Я во второй раз в жизни сказал ей, что думал, хотя, наверное, она поняла мои слова по-другому.
— Я тебя потерял.
— Я замерзла. Нужно было взять с собой свитер. Видишь, когда мама не указывает мне, что делать, я совершенно расклеиваюсь.
— Да уж, ты действительно расклеилась, — кивнул я и обнял ее.
Мое сердце гулко билось в груди, пока я набирался смелости, чтобы в третий раз сказать ей то, что думаю. Я закрыл глаза, сглотнул и задал вопрос:
— Ди, почему ты ушла? На самом деле? Что случилось?
И я сказал это вслух.
Но все оказалось напрасно, потому что она не стала отвечать. Она высвободилась и встала, а потом подошла к перилам. Она долго стояла там, наблюдая за машинами, как будто важнее их ничего нет. Я даже начал опасаться, что нас хватятся и начнут искать. Я тоже встал, подошел к ней и принялся наблюдать за миром.
Ди посмотрела на меня. Я чувствовал ее взгляд на своем лице, волосах, плечах, как будто она меня анализировала, оценивала. Пыталась понять, в кого я превратился за девять лет дружбы.
— Хочешь меня поцеловать? — спросила она.
Я вдохнул.
— Джеймс, — снова сказала она, — мне это важно. Ты хочешь меня поцеловать?
Я растерянно повернулся к ней.
Ее лицо приняло странное, неуверенное выражение, губы вытянулись в прямую линию.
— Если хочешь, то… поцелуй.
Когда я наконец смог заговорить, мой голос звучал, как чужой:
— Странно таким образом просить, чтобы тебя поцеловали.
Ди закусила губу:
— Я думала… я хотела понять… если ты не хочешь, то есть я не хочу все портить, то есть…