174
двадцать один год, только в прошлом году он женился. Его совсем юная жена металась возле него с новорожденной дочерью на руках.
Вечером, накануне атаки, Кадзума совершил омовение, побрил темя, зажег курительные палочки, пожалованные еще самим Тадатоси. На гладко-белое кимоно приладил белые тасуки, голову обвязал белой материей. К плечам прикрепил квадраты из бумаги со срезанными уголками — эмблему своего отряда. Сбоку пристегнул меч работы Масамори, размером в два сяку четыре суна пять бу. Меч был прислан ему в память о погибшем при Амагасаки предке Симамура Такамаса. Пристегнул и второй меч работы Канэмицу, полученный им самим за первую боевую кампанию. Конь стоял у ворот. Кадзума взял копье и вышел в сад, там надел сандалии, завязал их мужским узлом, концы же завязок отрезал ножом и выбросил.
С тыла к усадьбе Абэ был направлен Таками Гонъэмон, потомок Вады Тадзиманоками, уроженца Вады в провинции Омино. Прежде Таками носил фамилию Вада. Сначала он служил при Гамоне Катахидэ, а в правление Вады Сёгоро перешел на службу в дом Хосокавы. Сёгоро прославился в битвах при Гифу и Сэкигахаре, сражался под водительством Ёитиро Тадатаки, старшего брата Тадатоси. В пятом году Кэйтё Тадатака под натиском Цумамаэды бежал в Осаку, за что от него отвернулся даже собственный отец. Тадатака принял постриг и отправился странствовать, дошел до горы Коя и до Киото. В ту пору Сансай пригласил его в Кокуру, дал фамилию Таками, сделал начальником стражи и пожаловал поместье в пятьсот коку.
Гонъэмон был сыном Сёгоро. Отличился при подавлении Симабарского восстания, но однажды ослушался приказа и был немедленно уволен. По прошествии некоторого времени вернулся на родину, получил должность командира отряда.
Собираясь в атаку, Гонъэмон надел черное шелковое кимоно с гербами, взял меч работы Бидзэна Осафунэ, хранившийся в амбаре, и крестообразное копье. При Такэноути
175
Кадзуме оруженосцем состоял Токусима Унъэмон; у Таками Гонъэмона был свой оруженосец. Два или три года назад этот оруженосец как-то заснул летним днем в служебном помещении. В это время вернулся с дежурства его напарник, человек, равный с ним по рангу. Сбросил с себя одежду, схватил бадейку и направился было к колодцу зачерпнуть воды, как вдруг приметил спящего и недовольно проворчал:
— Я стоял на посту, а ты тут дрых, не мог даже воды запасти. — Он пнул ногой подушку. Оруженосец вскочил.
— Если бы я не уснул, я принес бы воды. Зачем же пинать подушку? Этого я тебе не спущу! — И единым взмахом меча зарубил своего напарника. Наступил ему на грудь, подождал, пока тот испустит дух, и пошел к Отоне доложить о случившемся.