Так что бешеных денег нет. Но сколько бы их ни было, они заработаны честным трудом, без приписок.
На базу мы вернулись к полудню. Обедал я с Виктором Васильевичем. Вкусно. Я сказал об этом Ковалю.
— Работа у повара трудная, — отозвался он.
Я кивнул, но Коваль добавил:
— В моральном плане.
Этого я не понял. И Коваль объяснил:
— Если обед не понравился, это для повара самое трудное.
Теперь ясно. И здесь оценивается прежде всего качество.
Потом обходим базу. Столовая находится в восьмигранном бревенчатом помещении. Все просто. У входа — стол, на котором лежат письма. Тут же телефон.
На крыльце столовой — две лавки и ступени. На этом пятачке три раза в день собираются артельщики, после еды до отправки на работу.
Сегодня здесь главный энергетик. Нет электричества. Вся техника стоит. То ли обрыв, то ли что-то с трансформатором. Электрики в мыле, ищут причину.
Рядом со столовой — бытовой комплекс: умывальник, грязная и чистая раздевалка, баня, красный уголок.
Идем дальше. Моторная. Четыре слесаря ремонтируют двигатели на всю артель. Готовые моторы должны всегда стоять в запасе.
Дальше. Ремплощадка с кран-балкой. Тут всегда кто-то хлопочет. Вечером я ушел спать, а здесь, в свете прожектора, возились шоферы. Столярка. Электромастерская с кузницей. Токарка. Склад. Вечером, часов в десять, мы сюда заходили. Заведующий складом инженер Юрий Иванович Головко еще был здесь.
— Тут практически есть все, что надо для работы, — сказал Коваль. — И завскладом наизусть знает, что, где и сколько лежит. Запчасть можно взять в любое время суток.
— А если ее все же нет?
— Так не бывает. Если заведующий видит, что каких-то деталей осталось мало, он заказывает их снабженцам, а те обязаны сразу же привезти.
— Откуда?
— Это их дело.
Замыкая круг, обходим гараж и возвращаемся к общежитию. За общежитием — стоянка личных автомобилей.
— После работы сел и уехал? — предполагаю я.
— Нет, — отвечает Коваль. — Без спросу никто отлучиться не может.
— А со спросом?
— Часа на два…
— А если задержался? Штраф? Снимут трудодни?
— Возможно.
— Говорят, у вас дисциплина держится на штрафах.
— Дисциплину мы соблюдаем. Чтобы я сказал, а кто-то ослушался? Такого не может быть. У нас не принято возражать, спорить, доказывать свое, тем более возмущаться. Сказано — делай. Что касается штрафов… За пять лет я не снял ни одного трудодня.
— А что, если кто-то увольняется до конца сезона?
— Он много теряет. Его рассчитывают по тарифу, то есть по десять рублей в сутки. Если, допустим, у него сто трудодней, то получит тысячу рублей вместо трех тысяч.