«Юнкерс» не принял боя с истребителем, резко отвалил в сторону. Удирая, он беспорядочно сбросил бомбы в море.
Проскочив выше немца и сделав полупетлю Нестерова, Наташа очутилась позади «юнкерса».
«Нельзя упускать! Не дать фашисту уйти!» — стучало в висках.
Почему-то вспомнился разговор с Никитиным о таране. Три минуты назад она видела его последний таран…
«На таран», — безмолвно твердила она и, повинуясь принятому решению, вела самолет прямо на «юнкерс». Хотелось сказать Мегрелишвили и морякам хоть одно слово, но рация не работала.
Летчица смотрела в одну точку и видела «юнкерс» с ненавистным изображением свастики. В ушах звучали слова: «Нельзя оплошать сегодня». Кто произнес их? Смирнов или Станицын? Не все ли равно — оба они ей дороги и близки…
Хвостовое оперение «юнкерса» ни на минуту не исчезало из поля зрения Наташи, росло и приближалось с невероятной быстротой.
Напряжение усиливалось. Даже новая пулеметная очередь вынырнувшего из-за облаков «мессершмитта», прошившая кабину по диагонали, не вывела Наташу из оцепенения. Страшный удар по голове и ноге заставил напрячься еще сильнее, чтобы удержать машину.
Из-под шлемофона побежала кровь и залила правый глаз.
— Ничего… — прошептала Наташа, на миг теряя сознание. — Капитан Быстрова! — окликнула она себя и очнулась. Перед ней сказочно вырос хвост «юнкерса» и, превратившись в огромную свастику, исчез одновременно с ударом… Впереди свободно… Но зрительная память сохраняет туманную картину: под ударами винта летят в стороны обломки стабилизатора вражеского самолета.
На истребителе погнуты все три лопасти винта. Удар был слишком сильным и неточным.
«Трудно высчитывать сантиметры», — прозвучал отдаленный голос Никитина.
«Юнкерс» с обрубленным хвостом сделал отчаянный рывок вверх, и в момент, когда он завис в мертвой точке перед тем как рухнуть, от него отделился человек. Затем вспыхнуло белое облачко парашюта.
Ни падения самолета, ни парашютиста Наташа не видела. В голове стоял звон, черные с лиловыми ободками круги и разводы плясали перед глазами. Нога одеревенела, по ней бегали мурашки. Рану жгло огнем, покалывало иголками. Сотнями, тысячами иголок…
Мотор начал дымить, работал с перебоями, тянуть машину он уже не мог. Почти машинально Наташа выключила газ и последним усилием перевела машину в планирование. «Там моряки…»
Свинцовая гладь воды становилась ближе, росла и увеличивалась, застилая все от края до края…
От взгляда Сазонова не ускользнул стремительно летящий к воде истребитель. Командир отряда приказал немедленно развернуть катер.