— Ну как, кобальтом или цинковыми белилами не отдает? — насмешливо поинтересовался Константин.
— Нет, самый настоящий, высший сорт. И как он его синтезировал — не понятно.
— Умен, хоть и одноглазый, — согласился кактус.
— Пойду к Валерию. Посмотрим, что он на эти фокусы скажет, — объявил Павел.
— Иди, иди, по дороге вторую руку подстрелят. Кто меня тогда поливать будет? — заворчал Константин.
— Ладно, подожду до утра, — согласился Павел.
Ночь прошла спокойно. А утром, даже не позавтракав, накинув на себя недавно гулявший по комнате плащ, он отправился к ученому.
Валерий сидел в кабинете за двухтумбовым столом и изучал чертежи.
— Проверяю — не допустил ли я ошибок при монтаже «Син-ген», — пояснил он после приветствия. — А у тебя дело ко мне?
— Да, интересные новости, — и он поведал о случившемся.
Рассказ Павла навел ученого на новые размышления.
— Да, если мы чего-то не видим, не замечаем или не понимаем, остается признать недоразвитость наших органов восприятия и мышления. Если где-то существуют другие цивилизации, то обязательно существует и разница в уровне развития. Я уверен, что с Разумом более высокого порядка люди встречались еще на заре истории человечества. Отсюда и причины возникновения религии на Земле. Она зародилась не из страха перед непонятными силами Природы, а из восхищения перед теми, кто в своем развитии стоит много выше диких племен. Из чувства страха человек создает оружие, а из чувства восхищения строит храмы, в которых поклоняется Высшему Разуму. Те, кто прилетал на нашу Землю, сказочно могущественны по сравнению с человеком и поэтому вызывали преклонение дикаря перед собой. Улетая, они, возможно, велели, как святыню, хранить память о себе, или эта идея была гипнотически внушена людям: почитать Высший Разум, равнять свои поступки и мысли на него и ждать его возвращения.
— Ты считаешь, что он вернулся именно ко мне в квартиру, — пошутил журналист, — и начал надо мной подшучивать?
— В твоей квартире происходят чудеса, которые не могут явиться плодом обычного земного интеллекта. Человек, к сожалению, ограничен в его способностях.
— Но разве ты не воскресил Пушкина и Ломоносова? — стал защищать человеческий разум журналист.
— Я всего лишь собрал готовую машину, которую придумали другие. Мне до такого не додуматься, — признался Валерий. — Всё было в их чертежах. Я даже не знаю — чьих. Загадки. Кругом одни загадки. У меня даже не хватает ума, чтобы их разгадать. Я перестаю себя уважать. И Пушкина я воскресил не того, и Ломоносова. Внешне походят, а таланты — не те. В чем причина — не пойму.