На верхней площадке лестницы она остановилась и заглянула в переднюю. Комната походила на большую пещеру с темными углами и смутными тенями по краям. Элеонора крепко взялась за перила и стала медленно спускаться вниз; чтобы производить как можно меньше шума, она осторожно переступала с носка на пятку, задерживая дыхание каждый раз, когда эхо разносило звук ее шагов по дому. Когда она вошла в переднюю, дом застонал, как будто она наступила ему на больную мозоль. В свете луны и свечей ковер перед ней переливался огнями, словно огненная река. Она дотронулась до кошелька, вздрогнула и продолжила путь через вестибюль, женскую половину, захламленные темные коридоры, вниз по лестнице, сквозь низкую железную дверь, которая вела на конюшню. Элеонора оставила дверь приоткрытой и прокралась мимо заволновавшихся лошадей наружу, к воротам.
Она свободна. Ветер потерся о ее колени, над головой темнело небо — черная простыня, сквозь которую просвечивали огоньки светил. Навстречу ей попался белый кот, он подмигнул единственным голубым глазом. Она поняла. Мир огромен, холоден и полон возможностей. Ее стая разлетелась — птицам больше не было до нее дела.
Она обернулась посмотреть на желтую махину дома. Ей вдруг показалось, что она разглядела силуэт госпожи Дамакан в окне своей спальни. Элеонора поспешила по залитому лунным светом мосту к Сиркеджи. Там она сядет на поезд и уедет в Европу — в Париж, Будапешт, Берлин, Петербург или Прагу. Проберется в вагон и незаметно выскользнет из истории.
Тринадцатого августа 1886 года, девять лет и одну неделю спустя после прихода Элеоноры Коэн в этот мир, жители Стамбула лишились своего оракула. Пурпурных с белым удодов видели у Египетского базара и на оливковых деревьях неподалеку от старого кладбища на Тепебаши. Говорят, они пролетали над старой греческой лечебницей за Едикюльскими воротами. Один предприимчивый мальчишка из Балата даже поймал удода при помощи хлебной корзинки. Но, увы, птица не перенесла неволи. Остальные же разлетелись поодиночке в разных направлениях.
По приказу его величества султана Абдул-Гамида II весь транспорт, который покидал город, подвергался тщательному досмотру. Жандармерию подняли по тревоге, и каждый служащий железной дороги в радиусе пятидесяти километров от Стамбула получил словесный портрет Элеоноры. Ее искали в водах Босфора; лучшие кангальские овчарки были отправлены по следу беглянки. Монсефа-бея, господина Карума и госпожу Дамакан задержали, но они не имели ни малейшего представления о том, где искать девочку. Она растворилась в воздухе, исчезла, не оставив ни следа, если не считать записки и полного шкафа одежды.