Лето чувствовалось во всем: в запахе вишневого шербета, от которого невозможно было избавиться, в аромате пускавших парок на жаровне голубей и в сладковатой вони подгнивающей айвы.
Элеонора наблюдала за оживлением над проливом, за белогрудыми соколами, которые проносились над водой в невидимых глазу потоках теплого воздуха, за черными соколами-осоедами, кружившими между куполами мечети Сулеймана, за рыжими цаплями с шеей тонкой и длинной, как змея, которые широко раскидывали крылья, подобные парусам рыбацких суденышек, проходивших прямо под ними. Так случилось, что как раз тем утром на одной из дальних полок библиотеки она обнаружила переплетенный в телячью кожу том свенсоновской «Естественной истории и классификации птиц». Теперь, сверяясь с картинками, Элеонора могла различить в небе ястребов, соколов, соколов-осоедов, цапель, стаю белохвостых орлов и сапсана, который нес морскую птицу в цепких когтях.
Когда солнце перестало палить и опустилось в деревья за Ускюдаром, Элеонора краем глаза заметила аметистовую вспышку, и пурпурный удод с белым хохолком опустился на подоконник. Птица кокетливо склонила голову влево, как будто хотела указать на нечто любопытное, и Элеонора увидела, что ее стая появилась над Золотым Рогом. Они летели к ней, вычерчивая сложные фигуры на фоне залитого солнцем грозового неба, и при виде птиц лед, который сковывал ее сердце в последние недели, захрустел и надломился. Она открыла окно, и пернатый посланец улетел к своим товарищам.
Элеонора откинула прядь волос со лба, оперлась локтями о подоконник, и ее глазам открылась чудесная картина заката. Тем вечером в городе царило необычное оживление. Вместо того чтобы затихнуть, как всегда на склоне дня, движение лодок по проливу стало еще более суматошным, пассажиры спешили по своими делам. Между минаретами Новой мечети несколько человек натягивали что-то напоминающее фонари. Баржи причаливали к Бешикташу. Но к тому моменту, когда солнце коснулось горизонта, город опустел: ни лодок, ни экипажей. Смолкли уличные торговцы. Блеяние ягненка, который был привязан к бешикташской мечети, было единственным звуком, прорезавшим тишину. Когда последний луч заката исчез за горизонтом, со стороны Топкапы раздался пушечный залп. Элеонора в ужасе бросилась на пол, забилась под стол и закрыла голову руками. Если пушка выстрелит еще, если это война — надо спасаться.
Там ее и застал господин Карум, который принес поднос с ужином.
— Что случилось? — спросил он и поставил поднос на стол у кровати.
Элеонора вылезла из-под стола и выудила лист бумаги из ящика: