— Да, — улыбнулся Джамалудин-паша. — Примечательное совпадение. Хотя, возможно, не случайное. К сожалению, агенту не удалось узнать ничего нового ни о нем самом, ни о его целях. Монсеф-бей утверждает, что его интересует только чтение Руссо, а секретные шифры — не более чем игра. Как бы то ни было, мы отметили этот случай в его личном досье.
— Как же девочка прочла зашифрованное послание, если она живет у Монсефа?
— А очень просто, — пояснил визирь, разглаживая усы, — один из наших людей занимается с ней. Он принес записку на урок и сказал ей, что это загадка.
Султан помолчал.
— Что еще о ней известно? Как ее имя?
— Элеонора Коэн. Я уже сообщил вам все, что сейчас о ней известно. Если ваше величество желает, я соберу подробную информацию. Это не составит большого труда.
— Да, — подтвердил султан. — Я желаю.
Рамадан пришелся на начало лета. Пока один за другим катились жаркие, истончавшиеся к вечеру дни, Стамбул словно замирал. Корабли лениво пересекали воды пролива, все больше держались у самого берега, голоса муэдзинов скрипели так, что хотелось предложить им воды, а Элеонора сидела на подоконнике и обмахивалась раскрытой книгой. Напряжение, которое начинало расти с самого утра, разряжалось пушечным выстрелом на закате. Даже те, кто не постился — армяне, греки, европейцы, евреи, — вздыхали с облегчением, когда после захода солнца улицы заполнялись продавцами лакомств, гадалками и красными пропыленными шатрами. Каждую ночь между минаретами Новой мечети развешивали фонари с пожеланиями счастливого Рамадана. Не смолкали и фейерверки, хотя уже не такие величественные, как в первые дни. Обычно по вечерам бей уходил из дома трапезничать с друзьями, торговыми партнерами и дальними родственниками. Он звал и Элеонору, но она отказывалась. Шумные компании незнакомцев, еда и суета все еще пугали ее. Привычный распорядок занятий, чтение и ужин в одиночестве — вот что ей пока было нужно. Однако во вторник, на третьей неделе Рамадана, все разом переменилось. В тот день преподобный Мюлер опоздал на несколько минут. Он был оживленнее обычного, лицо раскраснелось и было покрыто мягким, как у молоденького юноши, пушком.
— Кто это тут у нас? — пропел он, ероша Элеонорины волосы. — Убей меня бог, если это не знаменитая госпожа Коэн.
Он засмеялся, как будто сказал что-то удивительно смешное, только вот шутка была явно для посвященных, и положил стопку книг на угол полковничьего стола.
— Сегодня мы попробуем кое-что новенькое.
Он жестом пригласил ее садиться и протянул потрепанную книгу в темно-зеленом переплете. Элеонора взяла книгу и посмотрела на корешок. Овидий, «Метаморфозы».