— Да, вы упоминали об этом.
— Конечно, теперь, когда мы больше не занимаемся, это будет уже не так легко, но, по-моему, я собрал достаточно материала.
Великий визирь сделал еще один глоток.
— Могла бы госпожа Коэн быть полезна здесь, во дворце?
Преподобный Мюлер сменил позу и уставился в пол, размышляя. Ему не хотелось впутывать Элеонору в дворцовые интриги, но прежде всего следовало позаботиться о себе. Он не раз слышал о том, что случается с агентами, когда они перестают верно служить. Не стоило дразнить пашу.
— Можно… — начал он, еще не зная, как закончит предложение, — можно привлечь ее к работе в бюро переводов.
— У нас и без того переводчиков больше, чем работы для них.
— А шифровальщики? — поинтересовался преподобный.
— Есть и они.
— Они справляются со всеми шифрами?
Визирь задумчиво откинулся на подушки:
— В нескольких случаях они потерпели неудачу.
— Если госпожой Коэн заняться, она станет прекрасным шифровальщиком. Для нее взломать шифр — все равно что выучить иностранный язык.
— Интересно, — сказал Джамалудин-паша и сделал заметку в черной книжечке, которую всегда носил в кармане. — А как обстоят дела с ее родными? Я так понимаю, она только живет у Монсефа-бея? Есть ли у нее какие-то родственники в Констанце?
— Ее отец погиб, — отозвался преподобный. — По-моему, у нее есть то ли тетка, то ли мачеха, кто-то не очень близкий.
— Что еще вы можете о ней рассказать? — спросил визирь. — Каковы ее политические симпатии?
— Насколько мне известно, никаких, — ответил преподобный. — Она же еще ребенок.
— Да-да, понимаю.
— Пожалуй, вас заинтересует то, что она очень скрытная, предпочитает держать свои мысли и чувства при себе, — сказал преподобный. — С тех пор как она перестала разговаривать, эти черты ее характера только усугубились.
Паша приподнял бровь, явно ожидая продолжения.
— Она молчит с тех пор, как погиб ее отец. При том взрыве на судне.
Джамалудин-паша пожевал губами, сделал еще одну пометку в книжечке и встал. Встреча подошла к концу. Он выудил из кармана накидки кошелек, подозвал ближайшего к дивану слугу, чтобы тот передал кошелек преподобному.
— Надеюсь, это послужит вам некоторой наградой, — сказал визирь. — Здесь более чем достаточно, чтобы возместить вам убытки от несостоявшихся уроков.
Небольшой кожаный кошелек оказался тяжелее обычного.
— Благодарю вас, Джамалудин-паша. Рад служить вам.
— Если узнаете что-нибудь новое о Монсефе-бее и госпоже Коэн, немедленно свяжитесь со мной, — продолжал великий визирь. — Если вы нам понадобитесь, мы сами вас разыщем.
Эхо его слов еще разносилось по залу, а преподобного уже вели вон, через Большой зал совета визирей к потайному ходу, который оканчивался прямо за стенами дворца. Преподобный вынырнул на улицу из-за обшарпанной рыбной лавки, остановился и пересчитал монеты. Пятнадцать фунтов. В три раза больше обычного. Видимо, Джамалудина-пашу заинтересовал его рассказ.