В дверь постучали, и я вздрогнула и отшатнулась к стене. Потом с усмешкой подумала, что мой муж стучать не станет. Зашла служанка.
— Господин приказал, чтобы вы собирали вещи. Вы должны быть готовы через час.
— Готова к чему? — в недоумении спросила я.
— К вашему отъезду. Вы с господином уезжаете сегодня в Лондон.
Я кивнула и пропустила служанку с двумя дорожными чемоданами. Она принялась складывать мои вещи, перебирая гардероб и не интересуясь мои мнением. Я смотрела, как аккуратно в стопочку ложатся мои платья, чулки, нижнее белье, украшения.
— Положи и брючные костюмы, — попросила я.
— Не велено. Хозяин приказал только платья и перечислил какие.
Черт даже я не знала, что именно у меня есть в гардеробе, а он не просто знает, а еще и может перечислить?
Какое двоякое чувство — он знает обо мне все, а я знаю только то, что мне позволено знать.
Сам он не соизволил мне сказать об отъезде. Хорошо, я согласилась на его условия, но в них ничего не было сказано о том, что он может отправлять меня куда ему вздумается…Было сказано…еще как было…Бесправная кукла…
Я выскочила из комнаты и решительно пошла к нему в кабинет, распахнула дверь.
— Я не собираюсь ехать ни в какой Лондон! — Выпалила с порога и застыла. Он был не один…со своими призраками, они что-то очень тихо обсуждали и замолчали, как только я вошла. Муж медленно повернул голову ко мне, не выпуская из зубов сигару, кивнул своим псам на дверь. Они ретировались, исчезли в считанные секунды. Как хорошо он выглядит по сравнению со мной заплаканной, растрепанной в помятой одежде. Николас чисто выбрит, в новой рубашке светло-серого цвета с закатанными рукавами, оказывается у меня есть мой личный фетиш — это его руки: сильные, жилистые и даже часы на запястье вызвали трепет. От него пахнет моим любимым одеколоном. Впервые я почувствовала себя рядом с ним ничтожной, какой-то жалкой, непотребной.
— Закрой за собой дверь, — голос прозвучал глухо, как эхо. Непроизвольно подчинилась, но с порога не двинулась. Ник затушил сигару в пепельнице, нарочито медленно, пальцами. Я содрогнулась, на секунду представляя себе насколько это больно, а потом злорадно усмехнулась — больно было бы мне, а он не человек. Ему вообще не больно. Я даже сомневалась, знает ли он, что такое боль. Физическая. Или душевная…у него есть душа, помимо оскорбленного самолюбия и дикого чувства собственника?
Он не смотрел на меня, совершенно игнорируя мое присутствие.
— Ты не можешь вот так отдавать приказы собирать мои вещи, не поставив меня в известность.
— Никогда больше не врывайся ко мне в кабинет, пока я тебя не позвал.