Не особо глядя перед собой, девушка выскочила из подъезда, намереваясь, остановится у ближайшей лавочки, чтобы для начала подумать, куда ей дальше идти, а уж затем и вызвать такси, потому как таскаться по городу с таким чемоданом не представлялось возможным. Она уже практически дотащила злополучный чемодан до своей цели, как вдруг услышала где-то неподалеку раздраженно-обеспокоенное:
- Черт возьми, Ильина, что здесь происходит?
Глядя вслед удалявшейся с каждым мгновением Владиславе, мужчина мысленно ругал себя последними словами. Черт возьми, какой же он идиот! Ведет себя, как последний кретин! И самое нелепое, что реально до конца не может понять причину всего этого. Своих поступков, своих мыслей, что с каждым днем все больше и больше его одолевали. Ведь если в них детальнее покопаться, то можно обнаружить странную статистику. Он думает об Ильиной. Об этой несносной маленькой стерве, что заводит его настолько, что он начинает чувствовать себя первобытным человеком. Она заводит его своей недоступностью, своей равнодушностью, стоит отметить - наигранной, своим хмурым взглядом, колкими фразами… Всем, что нормального человека заводить по идее не должно. А его заводит. Неужели он, правда, какой-то… неправильный? Или причина исключительно в этой девушке? В том, что не важно, как бы она себя не вела, что бы ни делала, но по-прежнему будет для него не менее желанной и необходимой? В том, что ему, черт возьми, нравится все, что связанно именно с ней, Владиславой?
Последние дни, после посещения того мерзкого клуба, для Антона прошли словно на пороховой бочке. А начиналось ведь все так хорошо… Он практически затащил Владиславу в постель. Сделал все возможное, чтобы она стала плавиться под его ласками, содрогаясь от страсти. Довел её практически до наивысшей точки кипения. Она уже сама готова была наброситься на него. Да ведь она реально набросилась! Она сама поцеловала его! Первая. Страстно, искренне и по-настоящему. Так, как го еще никогда не целовали. Не в плане искусности и мастерства. Были всякие. В плане какой-то чувственности, чего-то неосознанного, но до боли приятного…
От манящих воспоминаний, Громов довольно закатил глаза. Он до сих пор помнил, как проворные тоненькие пальчики шарили по его спине, груди, пытаясь расстегнуть рубашку… И это было так приятно. Просто до безумия! Такие незначительные, казалось бы, жесты, были гораздо приятнее и заводили куда больше, нежели любые, самые откровенные и неприличные ласки других девушек. Что же с ним творится? Какая-то неопытная девчонка вызывает такой ураган эмоций, что даже страшно представить…