Отец презрительно сплюнул и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
И только тогда мать, охая и причитая, бросилась к Марфе, помогла ей подняться и вместе с Матвеем, поддерживая Марфу под руки, отвела дочь в маленькую комнатушку, которую когда-то Марфа делила с бабушкой, а после смерти Клавдии Григорьевны жила там одна.
С неделю потом девушка не выходила из дома – «учение» отца залечивала, да и страшно ей было выйти.
Отец больше ее не трогал, он вообще перестал замечать дочь, словно ее и не было. Но Марфа особо не переживала – так даже лучше.
А потом она все же решилась выйти из дома…
И опять должна была сломаться – только ленивый не тыкал в нее пальцем и не глумился. А ребятишки при молчаливом согласии старших начали кидать в «блудницу» камнями. Сначала – нерешительно, не прицельно, мало ли, вдруг их заругают? У них в деревне к бабам на сносях всегда бережно относились.
Но не к этой. Эту можно было обижать. И швырять камнями уже прицельно, норовя попасть в голову – все равно она ничего не скажет, будет только свое пузо прикрывать и упрямо губы сжимать.
А мы – по губам камнями, по лбу, по щеке!
Именно такую расправу и застал Дворкин, проезжая через деревню.
Он, если честно, забыл о Марфе и о своем обещании ее навестить – хлопот в связи с приближавшимися родами хозяйки в замке значительно прибавилось. И теперь, увидев все происходящее, он разозлился всерьез. И на себя, и на дубоголовых кретинов из деревни, позволявших своим отпрыскам такое, и на самих мелких пакостников – тоже мне, истинно верующие!
Досталось и мелким – Дворкин успел ухватить парочку самых активных, увлекшихся киданием камней и не заметивших появления барского охранника, и хорошенько оттаскать их за уши. Да так, что уши их превратились в алые распухшие вареники.
Затем свирепо гонявший желваки по скулам секьюрити усадил Марфу в машину, вытащил из бардачка пачку бумажных платков, протянул их девушке и тихо сказал:
– На, кровь вытри. И – прости меня.
– За что? – искренне удивилась Марфа.
– За то, что бросил тебя в беде. Не навестил, как обещал. Не проверил… Но я не думал, что все так будет, ведь двадцать первый век на дворе!
– Только не в этой деревне, – криво усмехнулась девушка, промокая рассеченную губу.
Дворкин что-то сдавленно прошипел сквозь зубы, тронул джип с места и помчался по улице, распугивая кур и гусей, к дому Лобовых.
Когда он остановил машину у калитки, Марфа потянулась было открыть дверь, чтобы выйти, но была остановлена коротким:
– Сиди!
– Как это? Вы же меня домой привезли!
– Домой ты больше не пойдешь.