Любовно высаженные растения шумели, наполняя воздух едва уловимым шорохом жизни. Какие-то чудесные птицы давно прижились тут и иногда радовали слух, решая свои птичьи проблемы. Аромат цветения вдруг начал вызывать у меня ни с чем не сравнимое удовольствие. Вода в фонтане с невысоким, плавной формы ограждением журчала, дополняя гармонию, специально созданную творцами замка для отдыха…
Я переструктурировала книгу и устроилась в липокресле возле фонтана с таким видом, будто последние полчаса пребывала не где-нибудь, а именно тут, и читала себе — уже далеко за серединой.
Вскоре охранник, действительно, вышел и остановился, не совсем сориентировавшись, как поступить. Я подняла на него взор, несколько затуманенный (что абсолютно не свойственно королеве, но идеально шло женщине) и как будто ещё не совсем отошедший от переживаний сюжета.
Видя его заминку, я сложила книгу на колыхнувшийся бордюрчик фонтана — конечно же так, чтобы Дмитрий заметил название — и подала ему руку для поцелуя: он как раз направился ко мне, кивнув, как было положено по этикету.
"Не делай этого, Луэлин, — твердила я себе, сгорая от прикосновения его губ. — Отпусти его, дай ему уйти! Прекрати! Прекрати!"
— Вам нравится тут? — поинтересовалась я, кляня всё на свете всем чем можно и не имея сил расстаться с ним.
— Очень, ваше величество, — искренне ответил он.
Я улыбнулась:
— Не жалеете о предыдущем месте?
Вероятно, не нужно было этого говорить. Во всяком случае, я так внутренне сжалась, предчувствуя колючий ответ, что чуть не выдала себя. Однако, конечно, продолжала сидеть с царственным видом.
Ответ оказался таким же скользким, как и вопрос:
— О чём вы, ваше величество! Что может быть почётнее должности вашего стража?
Где-то в глубине его глаз продолжало гореть что-то непокорно-гордое, даже едва насмешливое, будто он чувствовал, какай трепет вызывает во мне — в Королеве Общегалактического Объединения Ста Созвездий.
Увидев его взгляд, скользнувший по кристалловой книге, я произнесла:
— Читали?
— Это одна из моих любимых вещей, ваше величество.
Я удивлённо приподняла бровь и одобрительно улыбнулась, не сочтя нужным ничего более говорить — и так сделала достаточно. Не отпустила его, но молчала, предоставив ему решать дальнейшие дилеммы по поводу того, как поступить.
Он тоже чуть-чуть помолчал и завёл разговор о книге — нечто вроде "Вам не кажется, что Тилл поступил неосмотрительно, когда…"
Я отвечала, какой-то подсознательной выучкой не теряя нить разговора, а на самом деле отдаваясь лишь звучанию его голоса, наслаждению от присутствия, и даже не сразу поняла, что насмешливость в его глазах сменилась удивлением. Тогда я прислушалась, о чём мы говорим, и обнаружила, что разговор наш несколько перешёл вежливую грань и проистекает с большим обоюдным волнением о судьбах героев, чем следовало бы. И при этом наши точки зрения совпадают.