Они прошли немного по мелководью — чтобы хоть как-то сбить с толку возможных преследователей, а когда ступни стало сводить от холода, вновь выбрались на берег и двинулись к лесу. И вскоре вместо сухой степной травы их ноги ступили на мягкий ковёр из лесного мха. Лес был не очень большим, но диким. Людских селений поблизости не было, и ничьи руки не собирали валяющийся в изобилии валежник, не рубили старые, достигшие неохватных размеров деревья, не собирали ягоды и грибы.
Беглецы стремились забраться как можно глубже в чащобу. Для этого им пришлось перебираться через бурелом, скатываться в овраги, и даже, увязая в зловонной жиже, шлепать через невесть откуда взявшееся болото… У Мартьена раскалывалась голова, плыли багровые круги перед глазами, и если бы не настойчивость Лэйсы, упорно тянувшей его за рукав и поддерживающей в особо трудные моменты, он бы рухнул, обессиленный, еще в самом начале пути. Но молодая женщина находила в себе всё новые и новые силы и буквально волокла его вперед.
…В очередной раз продравшись через колючие кусты, беглецы оказались на большой солнечной поляне… и тут вдруг Лэйса остановилась так внезапно, что Мартьен, не успев вовремя притормозить, налетел на неё, едва не сшибив с ног, и был вынужден схватиться за плечо молодой женщины, чтобы не упасть.
Но она этого даже не заметила, пораженная неожиданно открывшимся её взгляду зрелищем: посреди поляны стояла странная хижина, выстроенная из вбитых в землю кольев, прикрытых переплетёнными ветками, поверх которых было наброшено несколько грубо выделанных шкур. Рядом с хижиной ковырялась в земле — по-видимому, ухаживая за огородом, — немолодая, но еще крепкая женщина с пегими, частью седыми, частью черными, волосами. Она работала спиной к пришедшим, — но то ли услышала, как они продирались сквозь кусты, то ли просто почувствовала их присутствие, — потому что вдруг обернулась и, вытерев руки о длинную, когда-то яркую, а сейчас потемневшую от грязи юбку, направилась прямо к ним. Лэйса увидела, как блеснуло на солнце странное устройство, громоздившееся на носу старой каррийки — две стеклянных линзы, прикреплённых к металлической пластинке, с закруглёнными дужками, которые держалась на ушах.
Когда-то эти очки сконструировали для нее ученые мужи в лаборатории Аль-Шапорского университета по просьбе отца Лэйсы…
— Здравствуй, Шэра! — тихо, но с неимоверным облегчением произнесла Лэйса. На то, чтобы кричать от восторга, у нее уже просто не осталось сил.
…Капелька крови, упавшая тонкого пальца Лэйсы, нарушила зеркальную гладь воды в плошке, которая стояла у на коленях у старой каррийки. Медленно-медленно кровь смешалась с водой, придав той едва заметный глазу розоватый оттенок. Старуха начала что-то напевать себе под нос на родном языке — языке своего странного племени. Cидевшая рядом Лэйса поплотнее закутала плечи в старый шерстяной платок — несмотря на то, что летний вечер выдался на редкость тёплым и безветренным, от звуков Шэриного голоса, читавшего заклинания, её пробрала дрожь.