— Что ты об этом думаешь?
— Полной уверенности у меня нет, но судя по тому, что известно о Дмитрии Крупкине, это вполне в его стиле. Сейчас он работает вместе с Алексом, и если подобного трюка нет в репертуаре Конклина — значит, я не знаю Святого Алекса. А уж мне ли его не знать...
— Мари говорит нечто похожее.
— Мари?
— Жена Борна. В разговоре со мной она выдвинула весьма сильные аргументы. Она полагает, что московское сообщение — фальшивка, состряпанная по многим причинам, и что ее муж жив.
— Согласен. Ты поэтому мне позвонил?
— Нет, — ответил директор, глубоко вздохнув. — Хочу сообщить тебе дурную весть.
— Теперь я не рад тебя слышать. Что случилось?
— Помнишь парижский номер телефона — выход на Шакала? Мы получили его от Генри Сайкса с Монсеррата...
— Помню. Там кто-то должен был отозваться на пароль «дрозд».
— Некто откликнулся, и мы его проследили. Дальше тебе совсем не понравится...
— Судя по всему, Алекс Конклин вот-вот станет «человеком года». Ведь это он вывел нас на Сайкса, так?
— Да.
— Ну говори, что там?
— Послание было доставлено домой директору Второго бюро.
— Бог мой! Надо сообщить в управление СЕД французской разведки, опустив подробности.
— Я никому ничего не буду сообщать до тех пор, пока мы не получим известий от Конклина. По-моему, мы хоть этим обязаны ему.
— Черт подери! Что они вытворяют? — заорал разъяренный Кэссет. — Рассылают фальшивые сообщения о смерти — да еще из Москвы, как будто другого места нет! Зачем все это?
— Джейсон Борн продолжает охоту, — ответил Питер Холланд. — А когда охота закончится — если она закончится и зверь будет убит, — он должен быть уверен, что выберется из леса прежде, чем на него кто-то накинется... Все резидентуры и станции прослушивания вдоль границ Советского Союза должны работать в режиме максимальной готовности. Пароль — «Ассасин». Надо быть готовым к его возвращению...
«Новгород». Что стояло за этим словом — «Новгород»? Это представлялось невероятным. Предположить существование такого комплекса было просто невозможно. Здесь абстракция трансформировалась в реальность. Творившуюся тут фантасмагорию можно было потрогать руками. Это было произведение искусства, созданное коллективными усилиями среди дремучих лесов по берегам Волхова. С момента, когда Борн вынырнул из туннеля, проложенного по дну реки, минуя охрану, КПП и многочисленные следящие устройства, он находился в состоянии шока, автоматически продолжая наблюдать, анализировать и впитывать увиденное.
Так называемый американский лагерь был поделен на секции площадью от двух до пяти акров. Одна секция, расположенная на берегу реки, вполне могла быть городком в самом центре штата Мэн, другая — маленьким поселком, типичным для американского Юга, еще одна секция могла быть оживленной улицей крупного города. Все было натурально: уличное движение, полиция, прохожие, магазины, аптеки, бензоколонки и здания — многие из них в два этажа; были учтены мелочи: дверные и оконные ручки, шпингалеты, фонари на улицах. Особое внимание уделялось языку: требовалось не просто свободное владение английским, но знание лингвистических тонкостей диалектов, характерных для разных мест. Переходя из одной секции в другую, Джейсон мог оценить правдоподобие долгого "и", характерного для Новой Англии, гнусавого выговора Техаса с присловьем «вы все», мягкого носового говора уроженцев Среднего Запада и громкой, режущей слух речи жителей крупных городов Восточного побережья с неизбежным «понимаете, что я хочу сказать?» (последнее присобачивалось и к вопросу и к ответу)-.. Это казалось невероятным... И тем не менее это была реальность, пугающая своей подлинностью.