— А ты почитаешь мне завтра, папочка?
— Я собирался почитать тебе сегодня, — пробормотал Уэбб.
— От тебя все еще пахнет, папочка, — нахмурившись, сказал малыш.
— Твой папа не пахнет, Джеми, — засмеявшись, проговорила Мари. — Я ведь объясняла тебе, что это запах лекарства, которое папе прописал дядя доктор, чтобы мазать раны, полученные в аварии.
— Все равно пахнет...
— Мама всегда права, малыш, и спорить с ней бесполезно, — сказал Дэвид. — К тому же тебе пора спать.
— Еще рано... Вдруг я разбужу Элисон, и она начнет плакать...
— Ничего, дорогой... Мы с папой хотим посидеть с нашими друзьями.
— И с моим новым дедушкой! — радостно крикнул мальчик. — Дедушка Брендон сказал, что я могу стать судьей, когда вырасту.
— Боже, спаси этого мальчика, — вмешалась миссис Купер. — Ох, уж этот Брендон! Он наряжается, как павлин во время брачных игр.
— Джеми! Ты можешь пойти в нашу комнату и посмотреть телевизор, — переменила тему Мари. — Полчасика...
— У-у-у!
— Ну ладно, час... Но программу выберет миссис Купер.
— Спасибо, мамочка! — Джеми побежал в спальню родителей, миссис Купер последовала за ним.
— Надо бы его утихомирить, — сказала Мари, поднимаясь с дивана.
— Не волнуйтесь, мисс Мари, — проговорила миссис Купер. — Побудьте с мужем. Посмотрите: его взгляд красноречивее всяких слов. — Сказав это, она исчезла в спальне.
— Это правда, дорогой? — усмехнулась Мари, подходя к Дэвиду. — Ты можешь взглядом причинить боль?
— Мне неприятно опровергать практически неоспоримые оценки миссис Купер, но в данном случае она не права.
— Зачем так много слов, когда достаточно одного.
— Это свойственно гуманитариям. Мы, кабинетные ученые, не стремимся к лаконичности, потому что в случае неудачи нам нечем будет оправдаться. А разве ты против некоторых словесных изысков?
— Нет, — ответила Мари. — Видишь, можно выразить все одним словом...
— Что выразить? — спросил Уэбб, обнимая и целуя жену; это прикосновение было красноречиво и много значило для них.
— Правда не нуждается в многословии, — произнесла Мари, взглянув на мужа. — Важны факты... пять плюс пять — десять, а не девять или одиннадцать.
— По-моему, ты заслуживаешь самого высокого балла!
— Достаточно банально, но все-таки приятно... Ты приходишь в себя, я чувствую. Джейсон Борн уходит, ведь так?
— Почти. Когда ты укладывала Элисон, мне позвонил Эд Мак-Алистер из Управления национальной безопасности. Он сказал, что мать Бенджамина уже на пути в Москву.
— Это потрясающе, Дэвид!
— Мы оба — Мак и я — хохотали. И я поймал себя на мысли, что никогда не слышал, чтобы Мак-Алистер смеялся. Это потрясающе!