В словах этого старика была своя логика.
В Советском Союзе палачей, как правило, не преследовали, а тихо-мирно отправляли на заслуженный отдых, и они зачастую громко сетовали на жизнь и почему-то с особым остервенением гоняли собак на скверах. И умирали они, как правило, в своих постелях, а этого белозубого полицая все никак не оставляли в покое…
– Знаешь, Влад, а мне его даже жалко, – сказала после интервью Нина. – Ну, допустим, посадят его, так он свою жизнь уже прожил и, судя по всему, совсем неплохо, вон детей шесть штук наплодил, внуков и правнуков без числа…
– Ты не права, – резко возразил Владислав Александрович, – и дело вовсе не в самом этом старике, а в том, чтобы ему подобные понимали, что наказание неотвратимо, что оно может настигнуть человека даже на пороге смерти. Впрочем, ты и сама все понимаешь, просто жертвы его для тебя уже некая абстракция, а он сам – такой вполне себе даже уютный старичок… Ты была в Яд-Вашем в Израиле? В детском зале? Нет? Тогда ты вряд ли сможешь прочувствовать…
– То есть я бесчувственная дура?
– Вовсе нет. Просто ты типичная женщина с добрым сердцем.
– А по-моему, я для тебя больше не женщина, а боевой товарищ, – в сердцах проговорила Нина.
Ему стало неловко, но он счел за благо промолчать. А что тут возразишь, когда все мысли в редкие свободные минуты устремлялись в Москву, к любимому жирафенку. И волнение сжимало горло. Почему-то вот уже три дня он не может ей дозвониться ни домой, ни на мобильный. В ателье тоже никто не берет трубку. Скорее всего, это шутки связи, но кто знает… К счастью, Нина больше на эту тему не заговаривала, но его мучила совесть. Зачем я вообще вздумал с ней спать? А ни за чем, просто она подвернулась в нужный момент и была достаточно настойчива… Но теперь, надеюсь, она поняла. А что же все-таки с Ией? Ни звонка, ни эсэмэс… Электронная почта тоже остается без ответа. Но работы у него было столько, что она волей-неволей вытесняла все тревожные мысли.
Ашот Геворкян оказался красивым ражим мужиком с необыкновенно добрым и располагающим лицом. Такому, подумалось Ие, легко доверяются и люди и звери.
– Ой, вы наша любимая подруга Ия по прозвищу Жирафа? Я сразу понял, кто вы! Рад, страшно рад вас видеть! Я все подбивал Авиву поехать в Москву, а она почему-то не соглашается!
– Ашотик, сейчас я тебя буду кормить.
– А почему только меня?
– Да мы с Ийкой целый день что-то жуем на нервной почве.
Ашот сразу стал серьезным.
– У Ии что-то случилось? Плохое, да?
– Надо бы хуже, да некуда! – шмыгнула носом Авива.
– Выкладывайте, живо! – потребовал он.